Аристотель мудрейший царем македонским Филиппом
Принимался с великим почетом подобно герою,
Дабы он, светоч разума, гордость стяжавший Эллады,
Наставлял рукой опытной, твердой ученого мужа
Златоглавого юного сына царя, Александра
И деливших с ним радости детства товарищей верных,
Все они сыновьями Филиппа друзьям приходились.
Аристотель отныне зажжет путеводное пламя
И откроет для отроков путь к храму тайн многотрудный,
Чтоб они, его с честью пройдя, уже встретили зрелость
Не детьми, чей податливый разум так прост и наивен,
Но мужами, которые власти тяжелое бремя
Восприяв от родителей, смогут всегда в лихолетье
Защитить свои земли от полчищ врагов кровожадных,
Уберечь города и селения от разорений,
А в спокойное время страной править мягко и мудро,
Дабы жить Македонии с самом обильном достатке,
Дабы милости Зевса она никогда не лишалась.

Александр, охваченный радостью, шел торопливо,
Как спешит иной юноша деву прекрасную встретить,
Чтоб скорей Аристотеля видеть своими очами,
Именитого мужа, любимца сиятельной Метис.
Аристотеля славное имя повсюду известно
В самых дальних краях многолюдной большой Ойкумены.
В голове Александра вопросы бесчисленным роем,
Словно пчелы, теснились. Но были другие бессильны
Утолить царя юного жажду великую к знаньям.
Ни отец Александра, Филипп, неуемный воитель,
Ни царица, жена непокорная, Олимпиада,
Не умели порою найти объясненья для сына
И ссылались на волю богов, недоступную смертным.
Но теперь обнажит Аристотель манящие тайны,
Так пленившие разум младого царя Александра,
И обучит его и товарищей разным наукам,
Что постиг он, Афиной обласканный, глубже любого.
Александр, спартанцем воспитанный, помнил учтивость,
Восприветствовал он Аристотеля в низком поклоне,
И друзья Александра, что ранее вместе собрались,
Не искательно, но лишь с почтением главы склонили.
Среди них был Гефестион, сын молодой Аминтора.
Царь Филипп, вняв отца просьбам самым смиренным, дозволил
Его сыну войти в окруженье царевича равным,
Чтоб учиться наукам, ценимым свободной Элладой.

И едва Александра Гефестион взором окинул –
Эти очи, сиявшие истинно царским величьем,
Этот лик, красоты неземной, красоты благородной,
Ровный стан – уподобил поэт бы его кипарису,
Мир померк, замерев и утратив движенья и краски.
И Гефестион в сердце своем, безмятежном доселе,
Вдруг почувствовал пламень любви и волнующей страсти.
Позабыв, кто он есть, кто вокруг, на царевича глядя,
Упивался Гефестион этой красы созерцаньем.
Как огонь раздувают подчас своенравные ветры,
Так Гефестион с каждым ударом томимого сердца
Осязал, как вскипает в нем кровь, пробегая по жилам,
Когда вновь устремляет он взгляд на царя Александра.
Александр, не ведавший спеси и к людям приветный,
Его обняв, с улыбкой и с искренним чувством промолвил,
Как он рад обретению нового друга в ученье.

И здесь Эрот, стрелой золотою без промаха бьющий,
Поразил Александра, победой довольный, ликуя.
И царевич, зардясь обжигающим щеки румянцем,
Неспособный сейчас устремить свои мысли к другому,
Стоял молча, наполненный прежде неведомым чувством.
Безвозвратно его голова погрузилась в смятенье,
А в душе Александра любовь, будто пышная роза,
Расцветала, суля новый мир неземных наслаждений,
Куда он и Гефестион – двое откроют ворота,
Ключом общим, который судьба им вручила сегодня.

Край небес ярко тлел в багровевшем горниле заката,
Застывала кипучая жизнь, снизошла тьма на землю.
Двое юношей в тихом, заснувшем саду оставались.
Улыбалась им нежно луна, плывя в облака дымке.

Александр

О Гефестион, сердце мое подарить безоглядно
Я хочу лишь тебе. Ты, как воздух, отныне мне нужен.
Не найти таких слов, что помогут мне ясно поведать
О любви моей неугасимой к тебе, мое счастье.
Мой Гефестион, я утопаю сейчас в твоем взоре,
Он глубок, как спокойного озера спящие воды.
Ты прекрасен, без устали можно тобой любоваться:
Твоей гордой осанкой, твоим безупречным сложеньем.
Тоньше черт твоих трудно сыскать во всем мире, любимый,
Видно, был ты рожден на Олимпе и Зевсом ниспослан
Оделить меня счастьем любви и безумием страсти.
Я молю: будь со мною, мне мысль о разлуке ужасна.
Ты живешь – я живу, тебя нет – меня нет, помни это.
Не отвергни любовь мою, ибо на скорую гибель
Обречешь меня: сердце в тоске разорвется на части.

Ловя каждое слово, слетавшее с губ Александра,
Взяв ладонь его в руку свою с небывалым волненьем,
Отвечал так Гефестион в жарком ответном порыве.

Гефестион

Александр, о как же напрасны твои опасенья!
Мы всегда будем вместе, деля и веселье, и беды.
Если рядом ты, сердце мое неподвластно печали.
Я желаньем горю окупить твои чувства стократно.
Все, что ты говорил, – я бы мог повторять дни и ночи,
Но забудь о словах, Александр. Ты слышишь, как громко
Бьются наши сердца, опьяненные нашей любовью?
Уж не сон ли все это, навеянный богом Гипносом?..
Ты один, для кого я пожертвую всем, что имею.
Я люблю тебя, царь, я люблю тебя, мой Александр.

Губы юношей вскоре нашли в поцелуе друг друга.
Ночь баюкала землю, в траве уже стихли цикады.
Все вокруг затаилось, не смея тревожить слиянья
Двух сердец, окрыленных любви благоносным рожденьем.
Пронесли они эту любовь сквозь года беззаветно.
Много было великих побед, судьбоносных свершений,
Но любви принесли они оба последнюю жертву,
Позабыв обо всем на земле – преходящем и бренном.
И в награду забвение их имена не постигло:
Александр, Гефестион – двое, бессмертною парой,
Они вместе шагают со временем через столетья.