День 1-й.
Принял предложение поучаствовать в междусобойчике в Батавии. Кажется, намечается неплохая пьянка! Лоуренс опять бузит. Ничего, ничего, я ему устрою веселую жизнь. Что бы такое придумать? А! Скажу-ка я Харе, что у Лоуренса есть бутылка сакэ еще с довоенных времен. Не отдает? И не отдаст, а ты его дубинкой по почкам! Вот будет весело!
День 2-й.
По прибытии в Батавию обнаружил, что пьянки не будет. Будет суд над каким-то хмырем. Тоже неплохо, но, спрашивается, зачем тогда так интриговали? «Дело непростое, ваше участие очень важно...»
Хмырь оказался блондинистым британским офицером с явными провалами в памяти. По крайней мере, когда судья спросил его, а не зовут ли его случайно Джек Сэллиерс, хмырь напрягся и неуверенно сказал: «Почему бы и нет?» Да, как все запущено... Решил допросить его – шутки ради. Судью уболтал дать мне право голоса, сославшись на то, что знаю пару фраз из «Гамлета». Когда воспроизвел их перед Джеком, у того изрядно перекосилось личико. Знай наших! А что мне у него спрашивать, интересно? Джек, видимо, решил, что перед ним психоаналитик, и с ходу наплел мне, что его избивали в плену. Для поддержания вежливой беседы спросил, чем он может это доказать. На что Джек без лишних слов устроил мне несанкционированный стриптиз. О-о-о... ух ты... н-да... Налюбовавшись вволю, разрешил ему одеться. Не знаю, на что он рассчитывал, но рубашку натянул с очень недовольной рожей.
Позже.
Генерал предложил Джека расстрелять. Сказал, будет весело. Я ответил, что это разбазаривание патронов, что в военных условиях недопустимо. Он сказал, что можно и без патронов обойтись. Расстрел без патронов? Оригинально... Ах, это у вас шутки такие? Ну-ну. Ладно, согласился поучаствовать в шутке – в обмен на то, что потом отправим Сэллиерса в лагерь для военнопленных (в мой, он самый комфортный). Генерал было скривился, но я объяснил, что после знакомства с Лоуренсом Сэллиерс сам застрелится. Генерал вроде согласился, но недовольно пробурчал, что всегда подозревал о наличии у меня определенных наклонностей. Интересно, о чем это он?!
День 3-й.
Сэллиерс даже из расстрела умудрился устроить представление. Сначала пытался симулировать сумасшествие перед солдатами, пришедшими за ним в камеру, для чего показушно брился несуществующей бритвой и непринужденно болтал с несуществующим собеседником. Изобретательно. Потом приставал к лейтенанту (ну, это со слов потерпевшей стороны), за что получил в табло, а под занавес показал себя полным параноиком, отказавшись завязывать глаза. Не знал, что он боится темноты.
Позже.
Кажется, шутка ему понравилась.
День 4-й.
Завтра Джек прибывает в лагерь. Господи, хоть бы обошлось без жертв.
День 5-й.
Без жертв, конечно, не обошлось. Только Хара собрался посвятить Сэллиерса в наше теплое братство (как обычно, ударом дубинки по почкам), появился Лоуренс и с воплем «А-а, Джек Сэллиерс!» бросился к вновь прибывшему. Я не знаю, что там между ними было, но только при виде Лоуренса Джек предпочел свалиться в обморок. Лоуренс, кажется, особо не удивился. Приказав оттащить Джека в госпиталь, вызвал к себе Лоуренса для разговора. Попытки развести его на душевный разговор прервал командир Хиксли. Вот кому на месте не сидится. Он так забавно отдает честь, или что он там желает показать этими своими приплясываниями на месте? Чтобы не хихикнуть, изобразил почтительный поклон. Так... надо бы дать ему какое-нибудь задание, чтобы свалил отсюда поскорее... Ага, а предоставьте-ка мне список военных специалистов, находящихся в лагере (типа я сам не знаю, ха-ха). Хиксли раздулся и сказал, что список предоставит только через труп. Ну-ну. Надо будет потом осторожно уточнить – через чей труп?
День 6-й.
Джек все еще в обмороке. Наказал Лоуренсу следить за ним и сделать все, чтобы поставить его на ноги. Лоуренс докладывал, что на ногах Джек стоять не желает, сразу падает. Та-ак... Приходил Хара и рассказывал, что по ночам из госпиталя доносятся песни и веет подозрительным дымком. Разведка донесла, что наш симулянт носит в госпиталь какие-то подозрительные цветочки, которые, есть мнение, остальные симулянты дружно раскуривают на брудершафт. Решил как-нибудь ночью прийти в госпиталь с проверкой.
День 7-й.
Пришел в госпиталь с проверкой. Эффекта внезапности, правда, не получилось, потому что за мной увязалась вся моя охрана. Сказали, что боятся отпускать меня одного, но подозреваю, что их просто изрядно взволновала информация о цветочках. Наркоманы проклятые. Видимо, нашего наркобарона кто-то предупредил, потому что когда мы с охраной с шутками и прибаутками внезапно ввалились в госпиталь, он с самым мученическим видом валялся на кровати. Правда, в одежде. Интересно... Чтобы не вызывать подозрений, сделал вид, что пришел проведать больного. Обозревая мечтательным взором помещение, заметил Лоуренса и Хару, затихарившихся под кроватью. Так-так-так... Теперь понятно, кто предупредил Сэллиерса... Когда уходил из госпиталя, доктор проводил меня каким-то странным взглядом. Интересно, что он подумал?
День 8-й.
Только я настроился помахать мечом, заявился Лоуренс и стал жаловаться на шум. Сказал, больные недовольны. Я спросил, а Сэллиерс тоже недоволен? Лоуренс ответил, что Сэллиерс как раз всем доволен, лежит себе спокойно, гербарий составляет. Гербарий, говорите? Да, дисциплина у нас явно падает...
День 9-й.
Дабы развлечь заключенных, ну и заодно укрепить дисциплину и боевой дух, решил устроить показательную казнь. Отдельно пригласил Сэллиерса – пусть отвлечется от своей икебаны, ботаник хренов. Сэллиерс не пришел, вместо него заявился Лоуренс и довольно холодно сказал, что Сэллиерс еще слишком слаб для таких развлечений. Интересно, что значит – слишком слаб? Опять по лагерю шнырял в поисках подходящих экземпляров для своего гербария, устал, бедняжка... Садовод-любитель, блин.
Развлечение получилось так себе... Ну кто же знал, что все пойдет наперекосяк. Зато Хиксли навыступался вволю! Да, пленные явно пали духом. Дабы поднять им настроение, выдал замечательную идею – будем соблюдать голодовку! Лоуренс уточнил, входит ли в понятие «голодовка» отказ от выпивки, карт и танцев вокруг госпиталя, а получив утвердительный ответ, поник гордой головой и сказал, что я не прав. Чтобы утешить его, сказал ему, что я тоже буду страдать вместе с ними. На что Лоуренс буркнул, что мне-то, в отличие от них, терять все равно нечего. Интересно, как на это отреагирует Сэллиерс?
День 10-й.
Будда не фраер, он все видит! Проходя мимо госпиталя, услышал какие-то непотребные песнопения, причем солировал явно Сэллиерс. Постоял пару минут, послушал. Когда он допел «Зигги Стардаста», решил, что пора вмешаться, и свистнул охрану. Сам сел на джип (ну я же начальник!) и с пафосом подвалил к госпиталю. Да, чудная картина... В дверях маячит радостный Сэллиерс со свежим фингалом и цветочком в зубах, пленные допевают «Чайна герл» и готовятся грянуть «Спэйс оддити», Хара в припадке меломанского восторга крушит дубинкой окна, а Лоуренс... нет, ну Лоуренс был почти вменяем. Когда явно обкуренного Сэллиерса подтащили к дверям (потому как сам он идти уже не мог), он с самой наглой рожей смачно сжевал цветочек, после чего развеселился окончательно и начал делать какие-то дурные намеки относительно того, что он мог бы ко мне являться в любое время. Это он вообще к чему? А-а-а, это он в ЭТОМ смысле? Ну ты нахал, Джек! Кто ж о таком при всех-то говорит?! Хара, обнаружив, что окна закончились, переключился на Лоуренса. Этого старина Лоуренс явно не ожидал, а посему тихо так свалился в обморок. Велел тащить этого смутьяна Сэллиерса в карцер. Когда Джека утащили, неожиданно активизировался Лоуренс и произнес речь в защиту прав человека с рефреном «Ну все мы люди, чего не бывает?» А вот тебя не спросили, миротворец ты наш! Распустил, понимаешь, подчиненных! Так, а это что такое?! Это же мое радио! А я-то голову ломаю, куда оно подевалось, а дело вот в чем. Старина Лоуренс притырил послушать! Что значит – «это не я!»? А кто? Сэллиерс? Ты решил, что если Сэллиерс все равно в карцере, то ему терять нечего и можно на него все свалить? Ну ты и нахал! Да, кстати, прекращай уже говорить по-японски! У меня от твоего акцента скулы сводит!
День 11-й.
Черт возьми, где мой коврик?
День 12-й.
По донесениям разведки (в лице Хары) выяснилось, что коврик свистнул Сэллиерс. Однако... Может, Лоуренс и не врал мне насчет радио? Мало того, что Сэллиерс наркоман, он еще и клептоман? Как много можно успеть в жизни. Лоуренса все равно велел допросить с пристрастием – на всякий случай. Может, чего интересное расскажет. Анекдот там какой... Ночью решил наведаться к Сэллиерсу в карцер – отберу у него коврик и заодно спрошу, что именно он имел в виду, когда предложил свое, э-э, общество. Не то чтобы что, просто так... интересно.
Позже.
Как бы это описать... Первое, что я увидел, когда пришел в карцерную, – это, само собой, развеселый Сэллиерс в самом экзотичном виде. В одной руке Лоуренс, в другой мой коврик (не врали, стало быть, люди), в зубах кинжал. Уже и кинжал где-то свистнул. Да он матерый клептоман! Забрал все, что под руку подвернулось, даже Лоуренсом не побрезговал. Решил, что пора положить этому конец, и взялся за меч (не то чтобы я собирался драться, просто, когда имеешь дело с Сэллиерсом, лучше вещи из рук не выпускать, верно? Судя по всему, он тырит все, что к полу не приколочено...). Сэллиерс проявил понимание и, бросив на землю Лоуренса, развязно спросил, не за ковриком ли я случайно пришел. Ты смотри, какой догадливый. Да, а разговор явно отменяется... Имидж – святое, поэтому я сделал лицо посуровей и выхватил меч. Давай, умри как мужчина! В смысле, он пусть умрет как мужчина, да. Сэллиерс героически сделал шаг вперед, споткнулся о Лоуренса, выронил кинжал, грохнулся, выматерился, а потом сделал вид, что все так и было задумано. Охо-хо... Только я собрался сделать ему внушение о вреде легких наркотиков, как прибежал Хара и мой адъютант в изрядно помятом виде. Хара с ходу предложил Сэллиерса застрелить, но я, понимая, что после одного эпизода в начале фильма Сэллиерс расстрела не боится, дал отбой. Адъютант попросил позволения сделать харакири. Я, собственно, не против, а в чем трагедия? На что этот идиот сделал умное лицо и заявил, что пытался убить Сэллиерса, так как он сломил мой дух. Че-е-его?! Какой дух? Ну да, за коврик обидно, но... что вообще за намеки? Ладно, делай свое харакири, а то сейчас еще чего-нибудь сболтнешь! Прежде чем самоуничтожиться, адъютант по секрету пожаловался мне, что покупал у Сэллиерса цветочки, влез в долги и решил, что нет человека – нет проблемы. Да, при всех такое не озвучишь... Но и начальника при всех марать нехорошо.
День 13-й.
Сидел и выпивал с Харой, вспоминая все проделки Сэллиерса. Хара периодически пытался донести до меня мысль о том, что самурай не страшится гомосексуальности, так что мне не о чем волноваться. Да я и не волнуюсь, мне-то что. Слушай, Хара, а вы с Лоуренсом еще хоть о чем-то говорите, помимо ЭТОГО? Так и думал... О, Лоуренс попросил аудиенции. Да пожалуйста. Оперативно распихали бутылки по углам и сделали постные лица. Если что, у нас поминки по моему адъютанту. Лоуренс с достоинством вполз в комнату. Ай-ай-ай, полковник, что же вы так опустились, зарядку не делаете? А... да, точно... извини, Лоуренс. Ну, как жизнь молодая? В ответ на мои вежливые слова Лоуренс произнес обличительную речь, в которой разоблачил все пороки нашего общества и подверг резкой критике наши религиозные предпочтения. Мы с Харой прямо заслушались, но под конец Лоуренс сорвался с эпического тона и начал делать какие-то грязные намеки в отношении меня и Сэллиерса. Э... чего?! В качестве подтверждения своих мыслей Лоуренс заявил, что вот Сэллиерса никто не бьет. И только-то? Ну так давай прямо сейчас пойдем и побьем его! Бить Сэллиерса Лоуренс отказался, зато пошел громить комнату, попутно задев Хару. Ну вот, Хара и так еле сидел! В общем, когда выпроводил эту компашку за двери, понял – Лоуренса надо срочно убирать. Он слишком много знает... тьфу, то есть он слишком много себе позволяет!
День 14-й.
Скучно как-то стало с тех пор, как Сэллиерс под замком. Позвал к себе Хиксли – пусть развлечет меня чтением Женевской конвенции вслух. Вместе с Хиксли неожиданно явился Лоуренс. Здрассьте, а тебя почему не расстреляли? Ах, Хара отпустил... И Сэллиерса тоже? Да, за Сэллиерса тебе отдельное спасибо. А где же он? А, уже на базаре... а где это у нас базар? В госпитале? Что говоришь? У Сэллиерса там своя точка? И сколько берет? Ну что, по-божески... Тьфу, да что же это! Короче, пошли все вон отсюда, надоели! Вас, командир Хиксли, это в первую очередь касается! Ты список составил? Нет, а почему? Времени не было? И чем ты только занимался? Тьфу, опять этот Сэллиерс с его цветочками! И почему я не разрешил его расстрелять в свое время! Все вон, я сказал! Ну, что сказать, Хара. Такого лагеря, как у нас, я еще никогда не видел. Хара! Это не тост! Это констатация факта. Что значит – «а тост был бы хороший»? Ну... в общем, да. А, ладно, наливай! Что это у тебя, цветочки? Сэллиерс бесплатно дал в качестве рекламной акции? Далеко парень пойдет... если минздрав не остановит. Ну давай, давай. Вообще-то ничего, хорошая трава. Знаешь что, Хара? А построй-ка мне пленных на плацу!
Позже.
Как всегда, с пафосом подвалил на джипе. Всех симулянтов построили, хорошо. В конце колонны покачивается как всегда маловменяемый Сэллиерс с идиотской улыбочкой и не менее благостный Лоуренс. Так, с чего бы начать. В общем, я тут подумал и решил. Надо поддерживать малый бизнес в лице майора Сэллиерса – в конце концов, благодаря ему наш лагерь вышел на новый уровень развития. Поэтому, дети мои, немедленно освободите помещение госпиталя – отныне там будет находиться торговая точка и по совместительству лаборатория имени... а, чего мудрить-то! Имени меня! Так, народ радостно гудит, симулянты медленно, но верно выходят из госпиталя, Хиксли вышел из строя и идет ко мне... Ой. Это плохо. Ну чего тебе, окаянный? Что значит – не согласен с названием? А ты как хотел бы? Имени полковника Хиксли? Ох, ну ничего себе амбиции. Я сказал, нет! Имени меня, и точка! Ах, ты в драку? Ну все, он меня достал! Держите его, парни, сейчас я его немножко укорочу!
Дальнейшее помню смутно, но постараюсь описать как можно ближе к тексту. Да, дорогой дневник, давно меня так... не унижали. В общем, только я приготовился доказать Хиксли, что он не прав, как из строя выхлопнулся Сэллиерс и с самой наглой рожей пошел в мою сторону. Ой-ой, это не к добру. К тому времени, как Сэллиерс, вихляясь во все стороны, подошел, я окончательно перепугался – уж больно решительное у него было лицо. Наш ботаник подошел и нагло вклинился между мной и Хиксли. Я как можно более сурово приказал ему убираться, а потом даже врезал по морде, но, видимо, получилось не очень убедительно. Потому как Сэллиерс не только не ушел, а сделал нечто невообразимое – он, представьте, полез меня целовать! Ого! Ого-го! Знать бы еще, к чему бы это он, хотя какая разница! Однако закон чести требовал убить нахала на месте, что я и попытался проделать. Но негероически поскользнулся и рухнул в объятия адъютанта. Ну хоть кому-то радость! Эй, куда вы его тащите?!... А-а, бить... Ну это еще куда ни шло...
День 15-й.
Нехорошо получилось. Кто-то из наших донес, что я поощряю в лагере торговлю наркотиками. Поэтому меня решили убрать с руководящего поста. Прислали мне на замену какого-то придурка. Нехорошо так говорить о начальстве, но он правда придурок. Потому что первое, что он решил сделать, – закопать Сэллиерса в песок на манер редьки и посмотреть, что из этого вырастет. Идиот. Да ничего не вырастет, в песке уважающие себя растения не растут. Что, пытаешься вырастить новый сорт травки? Куда ему до Джековых цветочков. Долго размышлял на эту тему и в конце концов понял, что Джек мне не безразличен. Если об этом узнает Лоуренс, убьет обоих на фиг. Ну и пусть.
Позже.
Решил пойти поговорить с Джеком как мужчина с мужчиной. Перед этим приказал Харе напоить Лоуренса, чтобы тот не путался под ногами. Разговора, правда, все равно не получилось. Джек был какой-то вялый, неразговорчивый. Поняв, что поговорить нам не удастся, я придумал вот какую штуку – надо всем доказать, что Джек не наркоман! И очень даже просто! Надо взять у него анализ крови и отправить в лабораторию – вот в моей родной деревне, помнится, была неплохая лаборатория. И тогда все будет хорошо. Джека откопают, меня снова сделают начальником, и мы все будем жить вместе, как раньше. Правда, Лоуренс... Ну ладно, с ним по ходу разберемся. Так... Интересно, а как мне взять у Джека анализ крови? Эк его неудачно закопали... Долго думал и решил – ладно, обойдемся без крови. Отрежу у него прядь волос – авось сойдет! Извини, Джек, ты должен понять.
Позже.
Отхватив у Джека полшевелюры, вернулся в госпиталь, где базировались Хара с Лоуренсом. Хм... Я, конечно, просил его напоить, но чтобы до такой степени... Сильно. Ну-ка, Лоуренс, попытайся посмотреть на меня... А теперь вторым глазом... А теперь открой их... Молодец. Отдал Лоуренсу прядь волос, как можно доступней растолковав задачу – отвезти в мою деревню и отдать там в лабораторию. Лоуренс проникся заданием и, когда я уже уходил, признался, что это он надоумил Сэллиерса полезть целоваться. Оказывается, он суфлировал мою речь Сэллиерсу и на моменте, когда я предложил основать лабораторию, сильно проникся величием момента и со слезой в голосе сказал Джеку, что он должен быть мне очень благодарен. А Джек, как всегда, все понял слишком близко к тексту... Н-да.
День 16-й.
Что-то мне подсказывает, что Лоуренс не совсем верно поймет смысл моего поручения...
День последний.
Ну, а что я говорил...
