У Тоцки была хата. Классная хата в центре. У Тоцки были шальные деньги и хронические кумары[1]. И он недолго думая затарился по знакомству почти на все. Не посчитав, сколько ж это. Всего вышло двадцать банок салюта[2]. По 0,7 грамма в каждой. По семь кубов раствора винта[3] с банки. Дозняк[4] полтора. Бля, это ж 140! Умереть можно! И то, по минимуму...

Он позвонил по одному телефону. По другому. Но варщики были или в отрубе, или заняты. Только у Светика ответили.

– Э. А Светка где?

– Ха. В инфекции.

– Че такое?

– Ну цешка[5]. А че надо? – голос был звонкий и наглый. Давя в себе желание надавать обладателю голоса по морде, если это не герла, и заебать до полусмерти в обратном случае, он продолжал разговор. Арго, лучший приятель среди винтовых (хотя какой Арго винтовой...) уже послал Тоцки в жопу, а идти через квартал к соседу-уголовничку не хотелось. Мутить[6] придется самому. А варщиком[7] Димыч был хуевым.

– Да дело такое... Специй бы...

– Перцу черного и красного? И уксуса? – понимающе хихикнул голос.

– А у вас е[8]?

– Хоть жопой жуй!

– Ты тады подваливай...

– Куда? – весело спросил голос. Димыча ощутимо потряхивало, он не соображал, кого и куда зовет. Это не шутка, кумариться два месяца. Ясно одно: винт будет. В ожидании Димыч нарезал по кухне круги и распевал дурно рифмованные куплеты собственного сочинения в духе «я знаю, город будет, я знаю, саду цвесть».

В дверь через сорок минут (он засек!) позвонили. Тоцки дверь распахнул. На пороге стоял паренек лет четырнадцати. Мелкий, тощий, наглый и веселый. С почти сошедшим синяком на скуле и выщербиной на месте правого клыка.

– Специи вызывали?

– Э, кто тебя...

– Спокуха, квакуха. Я вообще-то Никки.

– Ты?!?!

О совершенно безумном варщике, заведшемся у Светки, по Москве уже ползли слухи. Ритка его даже переманить пыталась. Не вышло. Ползли не только слухи. Пару раз доходил и его – очень качественный – раствор. Пацан действительно в рекомендациях не нуждался.

– Ну?

– А лет тебе...

– Пятнадцать, – уверенно ответил юный наглец в косухе с чужого плеча. Истинные ширевые[9] боялись несовершеннолетних. И статей тоже. Но пацан уже внагляк прошел на кухню, радостно присвистнул, увидев имеющееся великолепие, и не застыл в почтении столбом, и плюхнул бэг на табуретку и деловито начал его разгружать. Первой увидела свет не то литровая, не то 0,8, химупаковка солянки[10]. Значит, отбить удастся все... Тоцки вырубил телефон.

Никки шибанул с ходу четыре банки. Вышло три (грамма, ясное дело). То есть тридцать кубов в ближайшем будущем. Димыч понесся в сортир – кишки попустило. В свои двадцать пять варить Тоцки толком не научился. Стадии знал все и пропорции, но не выходило ничего, кроме шняги[11]. Зато ширщиком[12] Димыч был отменным. Это порой его и спасало. Рука легкая. За это перепадает. У Никки с венами уже тоже было не фонтан. Но финская пятерка-самосвал с шестой колючкой[13] – это вещь, они еще только входили в употребление, и вот мальчишка падает на диван, зажимая дырку и пристраивая на глазах локоть. Полушепотом:

– Можно! – выдохнул он и добавил через минуту, когда Тоцки уже нацелился на вену:

– Но осторожно...

Потом замутили еще шесть банок. Спустя четыре часа весь имевшийся салют перешел в винт. Надо думать, варил Никки тоже в качестве заморочки...

– Уум... Дим? Ты кончить хочешь?

Тоцки вернулся в сознание из глюков о бабах вообще и об отъехавшей в санаторий подруге в частности с некоторым трудом. Трахаться хотелось нестерпимо.

– Ну?

– Тогда дрочи свой, а не мой.

«Кумулятивный», отметило сознание, имея в виду легкий кумулятивный передоз[14].

– А ты?

– Че – я?

– Подрочи мой.

– Не.

– Так у тебя же стоит. Хули?

Вне раствора Никки был пятнадцатилетний пацан, а Дима Тоцки – взрослый опытный мужик. Обоим в головы эта мысль даже не заглянула. Принято считать, что варщик знает, что делает. Тоцки приподнялся на локте, оглядел... Надо бы сказать соседа, но признать честно – все же тело. Сочинив к своему хую глазки на стебельках.

А тело было вполне себе. Бля! Димке и в голову не приходило, что это мальчишка, ибо варщик круче торчка. Блуждающий взгляд распахнутых антрацитовых глаз. Длинные – ниже плеч – темно-фиолетовые в свете винта волосы по простыне. Из-под растянутого ворота свитера – глубокие западинки у ключиц. Тонкие, но рельефные исколотые аристократичные запястья. «Это передоз», – жалобно пискнуло сознание и заткнулось. В КПЗ Димыч в мужских играх не участвовал. Тут было другое. Тоцки даже не знал толком, как это делается.

Он просто прибавил амплитуды. И черные глаза полузакрылись. С губ рванулся стон. Никки все-таки был мальчишкой. И покрывало полетело в сторону. Вслед покрывалу в хаотическом порядке отправились: свитерок, штаны и трусы. Тоцки не врубался, что делает. На миг тонкие холодные пальцы коснулись его головки. Это, надо думать, снесло башню окончательно.

Серая с красным майка закатана подмышки. Серые носочки почти в тон. Что-я-делаю? И в этот момент Никки взорвался с тихим шелестящим стоном. Молофья была густой. Вот и смазка. Что-я-де... Как же там сухо и узко!

В пол-лица распахнулись черные глаза, когда он ворвался в узкую дырочку, швырнув мальчишечьи ноги по сторонам плеч. Охуительная разница в росте. С этого угла. Твердая угловатая задница. Опять умопомрачительные западинки. И косточки...

Хуй едва мог двигаться там. Он стремился вперед, преодолевая невъебенное сопротивление.

– Бляа... – прошептал Димка и кончил.

А Никки потерял сознание. Кажется. Надо было воды. Встать не было сил. Начинал вставать снова. Хорошо, чайник возле кровати. На третьем глотке сознание включилось и пискнуло:

«Мудак. Это статья», – после еще двух глотков оно прикинуло, КАКАЯ ЭТО СТАТЬЯ. В груди похолодело. Страшно захотелось обо всем забыть. Руки знали верный способ. Руки выбрали кубешник, перебрали его и проставили.

(...А вот этого делать не стоило, может, все бы и обошлось...)

– И... – прошелестело с кровати, – полторашечку. – Тут-то Тоцки и попутал дьявол. Или Яшка пошутил недобро за дурное поведение. Он взял Никкин баян, зная о его привычке дободяживать, отщелочил и выбрал мальчишке вместо полутора – три[15].

Дальнейшее помнилось плохо. Походило на безумие. Во-первых, дознувшийся (и ощутимо) Никки вылетел в глухую сексовуху. Это заводило страшно. Не терпящий поддавков дьявол убедил Димку позвонить Сашке с девятого этажа – пригласить того на качественный раствор и классную развлекуху.

А развлекуха покатила крутая. Причем неясно с чего, вроде и не кошачий был винт ни разу. Наверное, никто толком ни во что не врубался. Они положили Никки животом на табуретку и пялили с двух сторон, иногда меняясь. Сначала парень стонал. Потом кричал, но недолго. Потом только дышал, и дырочка стала снова сухой, горячей и очень узкой. Это был какой-то нездешний кайф. Потом он срубился или потерял сознание. Потом вырубились и они.

Глухой ночью Никки очнулся. Ему было очень плохо. Ему нельзя было оставаться здесь и нельзя – идти на улицу. Он не мог не то что сидеть – даже стоять, сдвинув ноги. Не мог сказать ни слова. Про посрать собаки не брехали. Плюс истертые губы. Но до Светки можно взять и машину – если повезет. Отлежаться там. Денег на машину... Да не проблема.

Никки забрал двадцать кубов. Свою химию. Полтинник из Сашкиного бумажника. А потом закусил губу, достал из внутреннего кармана фунтик фольги и сыпанул в один из фуриков – в три куба – полграмма кристаллического чистейшего первитина. Чуть подогрел – до растворения – поставил на место и вышел[16].

Меньше всего повезло Сашке. Психиатрическая снимала его с окна в подъезде, в рассудок он так и не вернулся. Дима Тоцки ощутимо поехал крышей – и больше не мог ни с кем спать. Ни с девочками, ни с мальчиками. Даже после года лечения.

[1] Кумар – что-то вроде абстинентного синдрома, отчаянное желание потребить.

[2] Салют – Солутан, эфедросодержащий препарат.

[3] Винт – кустарного производства первитин, психонейростимулятор, иногда с галлюциногенным эффектом.

[4] Дозняк – доза наркотика.

[5] Цешка – гепатит С.

[6] Мутить – приготовлять оный первитин кустарным способом.

[7] Варщик – тот, кто это делает.

[8] Речь идет о веществах, которые необходимы для приготовления.

[9] Ширевой – плотно сидящий на игле наркоман.

[10] Соляная кислота.

[11] Шняга – ерунда какая-то, иногда опасная.

[12] Ширщик – способный ширнуть, т.е. сделать инъекцию раствора наркотика.

[13] Финский пластиковый шприц на пять кубических миллилитров с резинкой на поршне и иглой диаметром 0,6 мм.

[14] Передоз – передозировка. Не всегда приятно.

[15] Тоцки вполне сознательно делает Никки [u]сильный[/u] передоз.

[16] Три плюс пять – примерно восемь на двоих, смертельной считалась передозировка втрое. Смертельно или нет, но фатально – совершенно точно. Естественно, Сашке повезло меньше, у него попросту меньше доза.