En mémoire de*
...будущее, ожидавшее их, было таким же прекрасным и неизведанным, как и расстилавшиеся впереди морские просторы.
Шевалье де Брезе поправил шейный платок и оглянулся на Шарлотту, которая сидела на палубе, укрывшись под тентом, и пыталась говорить по-французски с маленькой Катериной. Ее брат Алеша стоял рядом, сунув указательный палец в рот, и сосредоточенно разглядывал многочисленные ленты и оборки на платье «барыни».
Шарлотта подняла голову и, заметив, что Шарль смотрит на них, ласково ему улыбнулась, обнимая светловолосую девочку, сидящую у нее на коленях. Де Брезе кивнул и поворотился лицом к морю, ища взглядом пенные буруны, отмечавшие путь корабля, уходившего все дальше от берегов России.
Молочный рассвет вдыхаю на палубе,
И нежится пена на гребне волны.
Волнуюсь и жду. Мой ветрено-сказочный,
С кем ты теперь раздуваешь костры?
– Мы очень скоро подружимся. N’est-ce-pas?**
Катенька дотронулась до шелковой ленты в темно-каштановых волосах молодой женщины и залепетала что-то, чего Шарлотта не поняла, но угадала каким-то особенным женским чутьем и, счастливо засмеявшись, поцеловала девочку в высокий чистый лоб.
Де Брезе закрыл глаза и как наяву увидал серое от усталости и дорожной пыли лицо Гришки Воронова, шальные глаза, глядящие с молодецким прищуром, да кривоватую, раздумчивую усмешку на потрескавшихся, почернелых от запекшейся крови губах.
– Тятенька... – Алеша, отойдя тихонько в сторону, тянул его за край камзола и глядел просительно.
Де Брезе присел перед ним на корточки, улыбаясь неловкой, испуганной улыбкой.
– Ты теперь мой тятя?
Шарль осторожно поднял руку, но коснуться растрепавшихся от ветра светлых волос мальчика не решился.
– Oui.***
И кивнул для верности. Алеша наклонил голову к плечу, и движение это живо напомнило шевалье его отца.
Я иду по дороге, звонкие травы
Улыбаются ветру, ветру и мне.
– Словно медом тебя намазали. И вьется вокруг тебя мушка в черном плаще... Слышь, француз, пропадешь ты один. Вместе поедем.
Григорий бросил изжеванную травинку на землю, сплюнул и, не глядя более на тела убитых поляков, направился к лошади. Ошарашенный де Брезе заторопился следом, опасаясь смотреть на упавшую набок карету.
Умирая, Гришка сказал, что он, кавалер де Брезе, хороший. Посланника Людовика XIV в полудикой России встретили неласково, считая его одним из соглядатаев французского короля. Да и письмо, которое де Брезе должен был вручить царю Петру, не прибавило доверия к его персоне.
Глядя, как темная кровь пузырится на губах умирающего Воронова, де Брезе узнал, что и отчаянный русский, с которым он прошел через весь шведский лагерь, ему не верил.
Вдалеке тревожно запели трубы, воздух наполнился барабанным боем, среди которого шевалье с трудом различал команды шведских командиров, собиравших солдат для атаки. Пальцы нащупали спрятанный на груди под рубашкой медальон.
– Твоя? – спросил Григорий, утирая рот рукавом камзола, краем глаза заметив крошечный портрет женщины, нежно улыбавшейся из сердцевины круглого медальона, который де Брезе держал на ладони.
Шарль кивнул, искоса разглядывая заросший щетиной профиль русского. Воронов хмыкнул, доставая из ножен шпагу, и подмигнул застыдившемуся французу:
– Не боись, авось выберемся.
Ссадив задремавшую Катерину с колен, Шарлотта встала и, взяв девочку за руку, позвала Алешу и де Брезе завтракать. Шарль легонько подтолкнул мальчика в спину, и тот торопливо подбежал к высокой красивой женщине, настойчиво просившей называть его маменькой. Она садилась напротив него, забирая его детские кулачки в свои теплые ладони, и медленно, по слогам, повторяла: «Maman... ma-man».****
– Эх, дай-ка я тебя поцелую!
Де Брезе чуть не подскочил от неожиданности, когда Гришка смачно поцеловал его в щеку, обдавая острым запахом водки и крепчайшего табаку.
– Чего гляделки-то вытаращил? Вот шальной, право слово...
Приобняв закрасневшегося француза за плечи, попыхивал Гришка Воронов трубочкой, а глаза его синие обжигали насмешкою не хуже шведской пули.
– Вы не желаете завтракать, Шарль?
Мадемуазель де Монтеррас с легким беспокойством смотрела на берег: на пристани что-то происходило. На одно короткое мгновение ей показалось, будто среди толпящихся на пристани людей она видит Антуана де ля Буша.
– Ступайте к детям, Шарлотта, – ответил де Брезе со всей возможной мягкостью, беря ее за руку и поднося прохладную узкую ладонь к губам. – Я скоро приду к вам.
Такое даже на небе случается:
Падают звезды, бледнеет луна.
Если дождусь, скажу тебе «здравствуй» я,
«Не покидай так надолго меня!»
Не отводя глаз от узкой полоски земли, Шарль отыскал в кармане завернутую в тряпицу прядь жестких светлых волос и долго мял ее непослушными пальцами, вспоминая растрепанную Гришкину шевелюру, колтунами спутанную, с застрявшими в ней соринками. Завернул бережно и спрятал тряпицу в карман – кусочек памяти о живом еще Гришке.
– Слышишь меня, а, Брезе? Гришкой меня звать. Гришка я, понял? Гриш-ка.
– Гриш-ка...
* En mémoire de – В память о (фр.)
** N’est-ce-pas? – Не правда ли? (фр.)
*** Oui – да (фр.)
**** Maman – мама (фр.)
