Время лениво растянулось на узких сонных улочках далекого китайского городка Гуйчжоу. Сонный полдень властвовал над крышами домов, изредка спускаясь на старые, мощенные камнем мостовые, чтобы поиграть с пылью в потоках света. Тягучий, душный воздух уже очистил улицы от бесцельных прохожих, загнав их в прохладные дома.

Где-то на окраине, затерявшись среди запутанной паутины улиц, шел маленький мальчик. Дойдя до небольшого безлюдного перекрестка, он остановился, обдумывая свой дальнейший путь.

Из окон домов долетали обрывки разговоров, которые тут же вязли в, казалось, навеки застывшем свете. Но мальчик не прислушивался. Все его внимание было направлено на то, чтобы показать размытому дымкой облаков небу, а может, и самому себе, что он не заблудился.

Наверное, побег с деловой встречи дедушки был не лучшей его идеей.

И когда мальчик, гордо подняв голову, как и подобает наследнику могущественной семьи, собирался свернуть в новый переулок...

– Ну, здравствуй, – тихий голос, словно шепот дождя в траве, донесся откуда-то из-за спины. – Ты заблудился?

Древний старичок, расположившийся под обветшавшим навесом, прищурился и склонил голову набок.

– Что тебе нужно, старик? – дедушка улыбнулся, поймав хмурый взгляд исподлобья.

– Я думаю, восемь лет – не самый подходящий возраст для самостоятельных прогулок в этом районе. К тому же твои родители наверняка будут волноваться за тебя. – Тао удивленно приподнял бровь, не услышав привычного раздражения в старческом голосе.

– Я сам могу постоять за себя. – Старые, высушенные временем пальцы поглаживали зеркало в витиеватой железной оправе. – И все в моей семье это знают. Им не о чем беспокоиться.

– Может быть. – Полуулыбка и задумчивый взгляд из-под полей шляпы.

Мальчик стоял на углу дома, вглядываясь в изборожденное морщинами лицо. В его глазах клубился сиреневатый туман, уже сейчас возводя перед миром незримую стену.

– Кто ты, чтобы позволять себе говорить так со мной? – Губы сложились в привычную усмешку.

– Я всего лишь старый, усталый человек, который не прочь получить хотя бы немного уважения на закате жизни. – Дедушка снова прищурился, и в его глазах заплясали веселые огоньки. – Ты, наверное, помнишь: во всех сказках древние старцы помогали советом юным героям, если видели в них стремление к будущему и почтение к прошлому.

– В сказках нет правды, – тихий, спокойный голос разорвал хрупкую иллюзию тайны, повисшую в воздухе, – поверивших в них ждет только разочарование.

– Жаль... – он покачал головой. – Для тебя еще слишком рано терять веру. А потом, быть может, будет слишком поздно, чтобы вновь ее обрести.

– Что ты имеешь в виду? – От серо-сиреневого тумана взгляда в этот душный день снова веяло холодом.

– Ничего, что смогло бы сейчас тебя заинтересовать. – Глаза Рена опасно сузились, но старичок продолжал говорить как ни в чем не бывало. – Каждому в жизни дается шанс. И, я верю, ты тоже однажды встретишь человека, который развеет твое одиночество.

Время лениво перетекало по узким сонным улочкам далекого китайского городка. Полдень дрожал горячим воздухом над крышами домов, кружа пыль в столбах света. И где-то далеко отсюда, сотни дней спустя...

...Рен тихо прикрыл за собой дверь и оперся лбом о дверной косяк. Там, за тонкой перегородкой, остались смех, улыбки и знакомые голоса. Они обрушились на него лавиной яркого света, стоило только переступить порог гостиницы «Огонь».

Было так странно находиться здесь, в центре бушующего водоворота жизни. Его было так... так много, что Тао казалось, будто он вот-вот захлебнется, не в силах воспринять все то, что так щедро подарил ему этот вечер.

Сейчас ему было необходимо побыть одному, осознать все произошедшее. И потому, когда Хоро разбил кувшин с соком, под общий гвалт Рен незаметно выскользнул в коридор.

Осторожные шаги вниз по лестнице под уютный скрип досок пола. Шелест отъезжающей в сторону двери.

Там, на пороге, его встретила Ночь, размытая лунным светом. И Рен, улыбаясь ей, опустился на край веранды.

– Тебе давно этого не хватало, верно? – Тао лишь чуть повернул голову в сторону Йо, не отрывая взгляда от облаков, когда Асакура опустился на пол рядом с ним.

Было так странно слушать тишину, плетущую тонкие сети на открытой веранде. Так странно знать, что с тобой молчит кто-то еще. Это знание завораживало и притягивало к себе мягкой теплотой света за спиной. Впервые оно было настолько близко.

И хотелось привыкнуть, поселить его где-то глубоко внутри и забыть, навсегда забыть, что когда-то было иначе. И это пугало до позорной, непозволительной наследнику Тао дрожи в коленях...

– Это так печально, – Рен вздрогнул и, поборов желание повернуться, скосил взгляд влево. Йо сидел, скрестив ноги и упираясь руками в доски пола перед собой. – Что у тебя никогда не было таких вечеров.

– Моя семья считала такое времяпрепровождение недостойным наследника Тао, – он пожал плечами.

– Разве никто никогда не говорил тебе, – Йо склонил голову, и темные пряди, не добравшись до улыбки, скрыли его взгляд, – что отказ от жизни – это не то решение, которое можно принимать за других?

– Никто... – словно эхо, откликнулась темно-сиреневая тьма со дна скрытых покровом ночи глаз. Ее затягивало куда-то назад, в прошлое, неумолимо прокручивая хоровод давно прошедших дней. Уводя туда, где...

...Время неспешно струилось по узким улочкам маленького китайского городка. Тени ползли прочь от домов, тщетно стремясь к восходу. И пыль оседала на мощенные камнем мостовые.

– В этой жизни лучше быть одному. – Мальчик упрямо склонил голову. – Глупцы те, кто доверяет людям больше, чем они того стоят.

– Но и это однажды не убережет тебя от предательства. – Губы старика чуть дрогнули, и след от не выпущенной на волю печальной улыбки, кружась, осел на землю. – Предательства самого себя...

Пальцы дедушки все еще кружили над небольшим зеркальцем.

– Знаешь, говорят, в разбитом зеркале можно увидеть свою судьбу. – Рену начало казаться, что старик говорит с самим собой. – Что ты видишь? – Он неожиданно выбросил руку вперед.

Зеркало взмыло в воздух, на пике полета поймало в последний раз лучи солнца и, сверкнув напоследок яркой вспышкой, ударилось о камни прямо у ног маленького наследника Тао. От неожиданности он подался назад, не отрывая взгляда от россыпи сияющих осколков.

В каждом из них дрожало бездонное синее марево. И сизо-сиреневые тучи прятались на дне распахнутых глаз, не в силах поверить в то, что небо может разбиться...

Может быть, это был лишь звон разбитого зеркала, все еще стоявший в ушах, но Рену Тао показалось, что он слышит чей-то далекий голос:

Быть... Пусть не всегда для нас...

Мы идем по пустынной улице. Ты, закидывая руки за голову, смотришь на звезды и улыбаешься своим мыслям. Где-то играет музыка, незаметно и так гармонично вплетаясь в ночную тишину. И кажется, что нет ничего прекраснее, чем идти вот так, среди немеркнущих фонарей, и смотреть, как ночь заливает темными чернилами небо.

Когда это началось? Я думаю, в тот самый вечер, когда ты впервые постучался в дверь моего номера. Когда ты заставил меня отбросить все мысли о поисках затерянного где-то в сердце чужой земли селения и тайком выбраться на крышу гостиницы.

Там, наверху, ты стоял за моей спиной. Там мы говорили ни о чем и слушали, как ветер разбивается о застекленные окна...

– Эта ночь и эти облака сейчас есть именно для таких, как мы.

– Нет. Но они могут просто быть. Быть для кого-то. Пусть не всегда для нас...

Когда я успел полюбить эти прогулки? Полюбил, сидя на асфальте посреди пустой дороги, вдыхать темный воздух, смешанный с еле слышным гудением проводов. Привык не в одиночестве смотреть, как облака плывут по ночному небу и лунный свет стекает по крышам. Узнал изнутри это странное слово «вместе»? Наверное, в тот миг, когда забыл те далекие дни, когда...

...Время растворялось на улицах маленького китайского городка. И в кристально чистом воздухе дрожало предвкушение вечерней прохлады.

Старый человек задумчиво смотрел из-под полей шляпы, как уходит, так и не сказав ни слова, маленький мальчик.

И небо сияло на теплых камнях...

...Я верю.

Верю, сжимая в руке твою ладонь. Верю, что все не напрасно.

И так будет всегда, пока плывут для кого-то по ночному небу облака и лунный свет стекает по крышам.