Джимми Мертон точно помнил первый раз, когда увидел его.

Это произошло одним хмурым утром, когда дождь тихо нашептывал что-то серым усталым домам. Утром понедельника, когда сонные люди только начинают заполнять улицы привычной суетой. Такое утро обещало отсутствие покупателей как минимум до обеда, но Джим не хотел нарушать привычный распорядок дня и потому вновь, автоматическим движением, перевернул табличку на двери.

«Вечерняя мелодия».

Музыкальный магазин.

Открыто.

Наверное, кто-то из начальства временами страдает приступами романтизма.

Мертон зашел за стойку и щелкнул выключателем наружного освещения. Из-под двери по полу пополз холодный сквозняк. Ее давно уже пора было заменить. Но каждый раз усталый голос из телефонной трубки сообщал, что вопрос принят к рассмотрению.

Мужчина неодобрительно покосился на действительно выглядевшую не лучшим образом дверь. Именно тогда на ближайшем перекрестке послышался резкий визг тормозов, и именно поэтому – а почему же еще? – Джим вздрогнул и перевел взгляд на окно.

Дождь безуспешно пытался смыть со стекла очертания города. И там, за мутными разводами на толстом стекле, Джим Мертон увидел его. Мальчика со странной остроконечной прической. Он, чуть приподняв бровь, изучал выставленное на обозрение прохожих нагромождение стеллажей внутри магазина. Когда он перевел взгляд на Джимми, его рот уже кривился в презрительной ухмылке. Сизо-сиреневый, в тон небу над городом, изучающий взгляд пригвоздил Мертона к старым доскам пола. Грозовая глубина на дне его глаз притягивала к себе, окутывая мягкой холодной темнотой. Казалось, что еще чуть-чуть, и она сделает тебя своей частью, присвоит твои тайны и спрячет их по ту сторону серьезного пасмурного взгляда...

Джим чуть пошатнулся и встряхнул головой, держась побелевшими от напряжения пальцами за стойку. Странное наваждение постепенно отступало, оставляя место растерянности. Поборов иррациональный страх, продавец снова поднял глаза к окну.

Странный мальчик, укутанный пеленой дождя, уже переходил дорогу, уходя прочь от «Вечерней мелодии».

И Джимми Мертону казалось, что он почти слышит, как тяжелые капли глухо ударяются о его большой черный зонт.

Следующая встреча произошла спустя всего несколько дней.

Наверное, это в честь нее небо опустилось тяжелыми тучами на крыши домов и разбавило воздух душной влажностью.

С самого утра по другую сторону экрана синоптики рассказывали сказки о теплых циклонах. А люди кутались в стремительно намокавшие пальто, спеша быстрее добраться до работы.

Джимми как раз наводил порядок в кассетах на одном из стеллажей, когда заметил за почти полностью запотевшим стеклом чью-то фигуру.

Тот самый мальчик снова стоял на улице, вглядываясь в глубь магазина. Глядя на него сейчас, Мертон никак не мог понять, что же так сильно зацепило его в нем в то утро. Сейчас он, видимо, еще не заметил Джима, стоявшего за стеллажами. И последний, пользуясь этим, настороженно наблюдал, как на дне темных глаз в грозовых облаках колыхается что-то так похожее на... сомнение?

Рука поднялась и в нерешительности замерла в нескольких сантиметрах от окна. Неосторожный выдох паром осел на холодное стекло.

Неожиданно тишина треснула, словно упавшее зеркало, от звука падающих на пол кассет. Мертон, застыв и проклиная себя за неуклюжесть, смотрел, как стремительно закипают облака в сизо-сиреневой оправе. И как они дают растерянности соткать из благородных черт лица искусную маску равнодушия...

Чувствуя, что только что разрушил что-то более важное, чем утреннюю тишину, Джим смотрел, как тает где-то в намокших переулках тонкий силуэт и как стекают капли воды с отпечатка узкой ладони на запотевшем стекле.

Это была небольшая компания. Действительно небольшая. Всего-то три подростка в возрасте примерно четырнадцати лет. Но сознание Джимми Мертона не могло соотнести количество посетителей и тот шумовой эффект, что они производили, толкаясь у полок с новыми дисками.

Джим устало облокотился спиной о стеллажи, стоявшие за стойкой, и, по своему обыкновению, посмотрел в окно. По тротуарам ползли рваные тени от разодранных в клочья облаков. Солнце пыталось укрыться в жалких остатках прошлой тяжелой завесы, но на асфальт все равно то и дело проливался золотистый свет.

Дети яростно спорили, пытаясь выяснить, какой из новых альбомов следует купить в первую очередь. Джимми же, разглядывая подтеки на стекле, лениво раздумывал о том, что пора наконец собраться и вымыть окно магазина, когда в конце улицы начала вырисовываться знакомая фигура.

Мальчик шел среди казавшейся нереальной атмосферы, в которой тени и свет смешивались с холодным еще ветром. Он, как и в прошлые разы, остановился у окна и стал наблюдать за покупателями. Мертон так же молча разглядывал своего странного почти-посетителя.

Скрещенные на груди руки. Чуть склоненная голова. Длинная челка бросает косую тень на лицо. Ничего необычного, но что-то в нем было не так, неправильно... Джим пытался поймать за хвост ускользающую мысль.

Может, все дело в его взгляде, чересчур серьезном для мальчишки-подростка? В той снисходительности, с которой он смотрел на своих сверстников? Или в этой его пугающей улыбке?

На этом месте его размышления прервала все та же шумная компания, подкатившаяся к кассе. Выдав мальчикам чек и диск, Мертон снова обернулся к окну, но улица уже была пуста.

И лишь ветер гонял по асфальту клочья теней.

Лето тихо кралось по городу, разливая по дороге золотистый утренний свет. Небо взмыло вверх голубым куполом, любуясь на раскинувшийся под ним мир. Над полупустой улицей откликалось само себе эхо чьих-то шагов.

Джимми Мертон вновь, заученным давным-давно движением, перевернул табличку на двери.

«Вечерняя мелодия».

Музыкальный магазин.

Открыто.

Раздумывая о том, где же это видано, чтобы вечерняя мелодия открывалась с утра, Джим раскладывал на стойке кассеты и диски из новой партии. Ставшее традиционным ворчание прервал встревоженный возглас дверного колокольчика.

В распахнутую дверь тут же залетел легкий утренний ветерок и стал увлеченно листать страницы календаря, лежавшего на стойке. Долетая откуда-то свысока, в пьянящий утренний воздух вонзались резкие вскрики ласточек.

В дверном проеме стоял мальчик. И грозовое небо смотрело на Мертона из-под опущенных ресниц.

Джимми Мертон очень хорошо помнил этот день.

Даже спустя много лет, закрыв глаза, он мог увидеть перед собой старый зал, заставленный стеллажами, игру теней и света на стене, услышать вновь далекие песни ласточек и увидеть, как стройный мальчик в больших черных наушниках слегка склоняет голову влево, прислушиваясь к словам песни. Как он прикусывает нижнюю губу, и длинные тонкие пальцы касаются одного из наушников.

И ту его несмелую улыбку. И то, как лучи утреннего солнца превращают грозовые облака в расплавленное золото.