Предначальная Эпоха

Берег моря к северу от Альквалондэ был чем дальше, тем интересней. Пляжи светлого, почти белого, или бледно-золотого песка сменялись разноцветным теплым галечником. Серо-багряные, черные с алыми прожилками, зеленоватые с лиловыми пятнами камни никогда не были горячими – даже в час самого яркого свечения Лаурелина, и не остывали в нежных серебряных сумерках Телпериона. Пологие подъемы на опушку леса или к садам и возделанным полям уступали место каменистыми осыпям, а ближе к Араману – почти отвесными скалам... В изредка попадавшихся маленьких, узких северных бухтах пляжи были устланы серебристо-серым, крупным песком – полупрозрачные камешки были обтесаны морем и приятно щекотали пятки.

Тэлери почти никогда не доходили сюда по берегу, хотя они заплывали на кораблях еще дальше на север, где небо, море и скалы становились все темнее, а холодный ветер иногда швырял хлопья мокрого снега на палубы кораблей.

А нолдор побережье не интересовало – разве что Румила, нарисовавшего некогда его карту. Инголемо, правда, плыл вдоль берега на тэлерийском «лебеде», а не шел вот уже восьмой день пешком, как они – быстро, словно спасаясь бегством.

Майтимо и Финдекано действительно сбежали. В Тирионе было душно, как перед редкими в Благословенном краю грозами – душно думать, говорить с родными и друзьями... да просто жить. И никто не знал, принесут ли облегчение ливень, гром и раскаты молний, или все станет еще хуже.

Они не охотились; трудно было назвать охотой быстрые и всегда успешные «погони» за пытавшимися удрать крабами и сбор крупных, иссиня-черных двустворчатых моллюсков. Говорили сначала мало – любая тема рано или поздно возвращала в беспокойный, словно закипающий на огне гордости и непонимания Тирион.

Но чем дальше они уходили, тем больше вспоминали рассказы Короля Финвэ об оставленных ради сияющего великолепия Амана землях Эндорэ и о том, что уже в первые годы, несмотря на строительство Тириона и помощь тэлери, возводившим Лебединую Гавань, на север и на юг Благословенного Края одна за другой отправлялись экспедиции нолдор – не только затем, чтобы разведать рудники и угольные копи. Эльфам просто интересно было узнать, что там, впереди, – за лесом, рекой, озером, горной грядой... Но потом они занялись обустройством и украшением уже возведенных жилищ и земель вокруг городов и поселков; у многих начались счастливые Дни Детей. Путешествия в отдаленные от Тириона, Альквалондэ и Валмара края продолжались, но на крайний север и юг валинорского «серпа» эльдар наведывались очень редко. Эти края были неприветливыми и мрачными, в песках Аватара и на холодных каменистых пустошах Арамана не было ни воды, ни еды, ни чего-либо примечательного – красивого или полезного. Только Феанаро с сыновьями и Нолофинвэ с тремя старшими детьми – Ириссэ ни в чем не хотела уступать братьям – несколько раз выбирались на дальний север разными путями, чаще всего по дуге, отклоняясь сначала к западу от Тириона и потом сворачивая на восток. Возвращались западными же предгорьями почти везде неприступных хребтов Пелори. Их восточные склоны тоже были неплохо изучены, но побережье Белегаэр меньше интересовало детей и внуков Короля...

Майтимо нес палатку и скатанные плащи, служившие также одеялами, Финдекано – взятые из Тириона припасы: вино, копченое мясо, лембас и сушеные фрукты. Ноша была легкой, погода – ясной, хотя к северу свет деревьев становился все тусклее, что означало и холод – в часы Телпериона даже у костра приходилось сидеть в плащах.

На восьмой день пути серый песок сменился острым и довольно крупным каменным крошевом, впереди возвышались отвесные угольно-черные базальтовые скалы, забиравшие к востоку – эльфы уже слышали недовольный рокот штурмовавших утесы темно-синих коней Ульмо.

– Поднимемся? Там все равно не пройти берегом. – Майтимо выплеснул остатки надоевшего крабового супа на отмель. Шустрые чайки, ругаясь и отпихивая друг друга крыльями и клювами, помешали волнам слизать угощение с камней.

– Посмотрим. Еще далеко. Мы всегда сумеем повернуть.

Феанарион пожал плечами.

– Ага, и взобраться по этим черным стенкам тоже сумеем. Только зачем? Ну ладно, пошли.

Финдекано шутливо толкнул друга в бок.

– Просто так. Разве ты не хочешь проверить, на что способен?

– Сейчас я вполне способен надавать тебе пончиков, мальчик.

В синих глазах Кано заплясали огоньки.

– Артафиндэ рассказывал, что тэлери говорят еще смешнее – «надавать окуньков». Попробуй!

Обычно рассудительный Нельо не понимал потом, как он мог согласиться, быстро кивнув – и друзья сцепились, увлеченно подставляя друг другу подножки и стараясь поймать руки противника, или хотя бы ноги... что угодно, лишь бы тот оказался на земле, точнее – на россыпи каменных осколков. Они упали на нее вместе, и, не обращая внимания на царапины, покатились к воде, молотя друг друга кулаками и пятками, уже не пытаясь делать вид, что дерутся всерьез.

Отмель оказалась неожиданно короткой, оба ушли под воду с головой, а когда вынырнули, вертя головами и отфыркиваясь – продолжали смеяться. Просто так. Уже потом Майтимо понял, что именно тогда они освободились от недоверия, недомолвок, отчуждения, которое уже плело между ними липкую серую стену. Тогда они не думали об этом – просто молчали, стоя по плечи в водах океана. В приглушенном, далеком смешанном свете Деревьев вода была темно-синей, с серебристыми бликами. Как глаза Финдекано – глубокие и неожиданно серьезные. Способные утолить его жажду. Утопить в своей глубине. Поднять к светильникам Варды, унести на крыльях ветров в далекие Сирые земли...

Майтимо тянуло к нему всеми силами фэа и роа. Он выплел исчерна-зеленые ленты водорослей из растрепавшихся, мокрых темных кос Финдекано, – и отдернул руку, словно обжегшись, когда прикоснулся к ключице.

– Хорошо, пойдем вперед.

* * *

457 г. I Эпохи

Видение, выплывшее из глубин собственной памяти, медленно таяло в Зрячем Камне. Маэдрос хотел уже отойти от палантира – дел в Химринге более чем хватало. Но синие волны, бившиеся о берега покинутого Благословенного края, словно расступались перед его взглядом и звали за собой... Там не было каменистого дна, раковин и радужные стаек рыб. Казалось, что внутри камня появилось зеркало. Стол, карта Белерианда, тяжелые дубовые кресла, – и руки, стиснувшие спинку одного из них.

Две руки. А над ними – кольчуга поверх голубой туники, темные косы из-под серебряного венца и усталые, обведенные темными кругами глаза Верховного Короля нолдор-изгнанников.

– Ты тоже видел море? – спросил Фингон.