Лучше впасть в нищету, голодать или красть,

Чем в Ангбанд к злому Морготу в лапы попасть.

Лучше яду принять, чем бояться, пока

Целоваться заставит зубастая пасть!

Здесь Мелькор наслаждался в парче и в шелку,

Сук пилил и не знал, что сидит на суку...

Где все это? Достал он Валаров развратом,

И в руинах кукушки кукуют: "ку-ку"...

Страстью раненный, слезы без устали лью,

О взаимности Сау безумно молю,

Он молчит, что-то в колбе мешает бездумно,

Не поймет неотцовскую нежность мою!

Не избавиться Мелькору, блин, от оков.

Сам не рад, но, увы, его жребий таков.

Сау резал, Элхе обливала слезами...

Бедный Мелькор - в цепях... и среди дураков!

"То, что бог нам однажды отмерил, друзья,

Увеличить нельзя и уменьшить нельзя", -

Так МелькОр напевал, мастеря Саурона,

Улыбаясь чему-то и пальцем грозя...

Попрекают Моргота числом кутежей,

И в вину ему ставят пропавших мужей.

Были б столь же заметны другие пороки -

Со стыда б кто не помер из этих ханжей?!

Соловьи от смеха сдохли, закатилася луна.

Может, это оттого, что много выпил я вина?

Голос, что наружу рвется, громче сердца моего...

"Ой, да не Элхе, не Ниенну, Саурона одного..."

Для любви не должно быть на свете преград...

Откупить сильмариллом взаимность я рад.

Хочешь знать, существуют ли адские муки?

Хлад очей Саурона - вот истинный ад!

Порою Сау гордо мечет взгляды: "Это я!"

На Аст Ахэ глядит с дурной усладой: "Вся моя!"

Но стоит Тано выползти с похмелья,

Со страхом смотрит из засады: "Це не я!"

Как жутко звездной ночью! Сам не свой

Стоишь, задравшись в небо головой...

А мимо чьи-то голые мужчины

Летят из окон в Вечность по кривой.

Коли есть у тебя для житья уголок -

Аст Ахэ; пара слуг и горбушки кусок,

Если барлог тебя называет "хозяин" -

Счастлив ты и воистину духом высок.