Когда четвертый пет на шоу, вместо того чтобы бодро демонстрировать, чему его учили в академии, прилюдно зарыдал, заламывая тощие руки в браслетиках, Эм понял, что надо что-то делать. Тем более что это был его пет. Методом опроса фурнитуров он выяснил признаки заболевания и его ареал. Анамнез был неутешительный: розовые топики (мерзость!), накладные шрамики на запястья, модная прическа "одноглазка", выпрошенные у хозяев позолоченные цепи везде где только можно, черные ногти и полосатые гольфы.

Полосатые трусы Эм пресек сразу. При одном только взгляде на встречного пета в этих трусах у него встали дыбом волосы, и зрелище было настолько страшным, что трусы (как рассказывали присутствующие на встрече фурнитуры) спали сами.

Зато он ничего не мог поделать со значками. Петы ухитрялись цеплять их даже на тонюсенькие лямочки, поддерживающие недоразумение, называвшееся петским костюмом. Даже на цепи! А ошейники с некоторых пор шли на ура, вызывая у любимцев немереный восторг. И естественно, украшались значками. И полосочками.

Поговорив с коллегами, Эм выяснил масштабы бедствия. Оно поразило почти всю Апатию и Эос до верхних этажей, причем даже на самой верхушке, где обитали сливки элиты (или элита сливок) хозяева не были в безопасности от лицезрения розово-черной гаммы.

Наказания действовали слабо, ибо рыдающие петы автоматически становились объектом восхищения в своей среде, а водостойкий макияж позволял не опасаться за тщательно наведенную красоту.

Элита была недовольна, но не продавать же петов из-за этого! Тем более что новые будут точно такими же...

И только Первый консул был спокоен и снисходительно взирал на страдальчески заломленные брови Рауля или Кайру, когда их петы обвешивались новым слоем значков или появлялись на публике с накрашенными черным ногтями.

– Не знаю, что и делать! – пожаловался ему Рауль, забегая в очередной раз на рюмку чая к Первому. – И ведь элитные, из питомника, откуда в них это?

Ясон молча цедил вино.

– А тебе что важнее – выяснить, откуда в них это, или прекратить безобразие?

Рауль задумался. Он хотел бы все и сразу, но если Ясон предложил то или это, значит, и будет только то или только это.

– Прекратить. Выяснить я и сам смогу.

– Хорошо.

Рауль допил свою рюмку и удалился обнадеженный.

Через два дня Рауль с удивлением обнаружил, что один из его петов старательно запудривает огромный синяк под левым глазом, а другой всхлипывает над обломками значков, которые какая-то добрая душа превратила в невразумительную кучку пластика.

На ближайшем шоу обнаружилось, что черно-розового на петах стало значительно меньше, синяков – больше, а Ясон Минк все еще смотрит на все это со своим обычным благодушием.

– Скажи, Ясон, что ты сделал?

– Я завел панка.

– Ты что?

– Я завел себе пета-панка, неужели не ясно? Он с ними борется.

– Хм...

Честно говоря, пета-панка Рауль уже видел, но принял его за приблудного с улицы монгрела, который решил поживиться на дармовщинку куском пиццы.

– А что будет, когда пет-панк доборется с последними эмо?

– Будет бороться с чем-нибудь еще, – пожал плечами Ясон. – С предрассудками, к примеру.

Это понравилось Эму значительно меньше (он ценил свои предрассудки), но он опять спросил:

– А когда он доборется с последним предрассудком?

– Тогда я отпущу его обратно в Керес. И вообще, Эм, не о том ты беспокоишься.

... Истинный смысл слов Минка Эм понял только через пару лет, когда в моду вошли петы-панки и петы-байкеры.