1.

– Бинго! Я только что заработал нам ещё двести баксов!

– Вот и славно, – сказал Сэм, подсыпая сахару в чашку с кофе. – Только совершенно незачем орать об этом на всё кафе.

– Но это же двести баксов, Сэмми!

– Да, да. Двести виртуальных долларов, Дин – это ровно двадцать центов наличкой, – Сэм помешал сахар ложечкой и аккуратно отложил её на салфетку, напряжённо улыбаясь официантке, проходившей мимо и посмотревшей на Дина не без лёгкого осуждения. Дину было, впрочем, до лампочки.

– О, у них есть ещё и покер. Ставки от полтинника и выше. Так, ну-ка... вау!

– Что опять?

– Я десятитысячный посетитель покер-комнаты за этот месяц! И мне полагается бонус.

– Господи, Дин, ты как будто впервые в жизни в Интернет вышел, – Сэм вздохнул и обречённо закрылся газетой. Попытки отодрать Дина от ноутбука и вырвать его из тенет виртуального казино он оставил часа полтора назад, осознав, наконец, их полную бесперспективность. Дин же, случайно кликнув на баннер, всплывший поверх страницы новостей, потерял счёт не только времени, но и смазливеньким официанткам, которых в этом придорожном баре был целый выводок и которых он успел насчитать четыре штук – прежде, чем оказался потерян для общества. Сэм вздыхал, возмущался и говорил гадости, но Дин его игнорировал. Он уже обставил интернет-рулетку на полторы тысячи виртуальных президентов и не собирался останавливаться на достигнутом. А тут ещё покер – и, как он понял в первые же минуты игры, полные дилетанты в соперниках. Дин предвкушающе ощерился, засучивая рукава.

– Только клавиатуру не раздолбай.

– Спокойно, Сэмми.

– И кофе... чёрт!.. поставь кружку чуть подальше от ноута, ладно?!

– Спокойно, Сэмми, – повторил Дин, и Сэм пробормотал что-то себе под нос, дескать, сегодня им придётся здесь заночевать. Дин не отреагировал ни на эту реплику, ни на восемь последующих, хотя как минимум одна из них содержала в себе фразу "хочешь пирога?" Но даже пирог привлекал Дина меньше, чем первая сдача, развёрнутая на мониторе ноутбука и вновь подтвердившая диново подозрение, что сегодня – его счастливый день. Подошедшая официантка освежила ему кофе, призывно качнула бёдрами, и, получив ноль целых ноль десятых реакции, ушла обиженная. Дин прикинул расклад, решил, что незачем мелочиться, и сходу поставил четыре сотни.

– Дин...

– Не сейчас, Сэмми, похоже, у меня складывается флэш-рояль.

– Дин.

Что-то в голосе Сэма заставило его поднять глаза. Он не собирался отвлекаться: секундомер, отмеряющий время его хода, был беспощаден, но, кинув раздражённый взгляд на Сэма и увидев его лицо, Дин забыл о секундомере.

– В чём дело?

– Не оборачивайся.

– Что...

– Я же сказал, не оборачивайся! – прошипел Сэм, когда Дин дёрнулся было взглянуть туда, куда Сэм неотрывно смотрел поверх его плеча. – Там сидит какой-то парень и...

– Какой парень?

– Не знаю, но я его уже видел. В Хайдене, позавчера. И он точно так же на нас зыркал. Да не оборачивайся же ты, чёрт!

На противоположной стене, ярдах в десяти от них, над барной стойкой висело зеркало. Стойка отражалась в нём, множа бутылки, бокалы и посетителей, вдвое увеличивая тесное пространство забегаловки и создавая иллюзию простора и изобилия. Время было раннее, народу в баре тусовалось совсем немного: парочка у самой стены, кучка байкеров, заливавшихся пивом, невзирая на время суток – и ещё какой-то мужик, сидевший за угловым столиком и смотревший на них.

Он смотрел на них, и Дин встретился с ним взглядом в зеркале. На секунду, не больше – мужик ухмыльнулся и тут же опустил голову, спрятав глаза под козырьком бейсболки. У него была заросшая рожа хронического алкоголика, нижние веки вспухли и обвисали складками, носовая перегородка искривлялась чуть ли не под прямым углом – чуваку явно кто-то в своё время от души наподдал по морде. Брезентовая куртка, ботинки на толстой подошве, торчащие из-под стола, грязные пальцы, как будто он только что сменил колесо и не удосужился вымыть руки. Что не помешало ему взять этими самыми руками с тарелки гамбургер и с демонстративным чавканьем отправить его в рот.

– Да ну, – сказал Дин. – Отморозок какой-то.

– Я и говорю – отморозок. И он нас пасёт.

– Брось, Сэм, что ему может быть от нас нужно? Или ты за моей спиной связался с дурной компанией?

– Я тебе говорю, Дин: я уже видел его в Хайдене. Он тогда тоже сидел в углу и пялился на нас.

– А я что делал? Почему ты мне тогда не сказал?

– Ты клеил официантку, что ты ещё мог делать? Да и я тогда не придал этому значения, мало ли придурков мотается по хайвэям...

Он умолк. Дин снова кинул быстрый взгляд в зеркало: чёрт, так и есть, урод в бейсболке и брезентовой куртке жрал свой гамбургер, хитро щурясь на них. Вид у него был такой мерзкий и потасканный, что нельзя было даже сказать, сколько ему может быть лет – с одинаковой вероятностью Дин дал бы ему и двадцать пять, и сорок. От этой мысли что-то в нём шевельнулось – что-то, похожее на тень узнавания. Он совершенно точно никогда раньше не видел этого мужика, но... какая-то часть его думала иначе.

Секундомер на мониторе ноутбука оттикал, четыре ноля помигали немного и погасли. Дин отодвинул ноут и приподнялся с места.

– Ты куда?

– Пойду поболтаю с этим парнем.

– С ума сошёл? Он не должен знать, что мы его засекли. Сядь сейчас же!

Сэм шипел так возмущённо и так убедительно, что Дин невольно подчинился. Запоздало понял, что выглядело это так, будто у него отошли газы – и это не вызвало одобрения у вновь прошедшей мимо официантки, которую Дин, как назло, именно в эту секунду заметил наконец и зафиксировал как привлекательный объект. Чёрт... похоже, квота везения на сегодня исчерпалась двумя баксами выигрыша в интернет-казино.

– Кем он может быть, как думаешь?

– Понятия не имею, – проворчал Дин. Мужик продолжал жрать гамбургер, но уже не смотрел на них, и Дин мог, не таясь, в открытую любоваться неэстетичностью этого процесса. – На охотника не похож, на федерала тем более. На нечисть... не знаю даже. Может, брызнуть на него святой водой незаметно?

Сэм хотел ответить, но осёкся на полуслове. Дин, не выдержав наконец, обернулся. Мужик в бейсболке уже стоял на ногах. Он бросил смятую банкноту прямо в тарелку, усыпанную крошками, и кинул сальный взгляд на официантку, протиравшую соседний столик. Та обратила на это внимания не больше, чем на ухаживания мебели, и даже не подняла голову. Мужик ухмыльнулся ей и вразвалочку вышел из бара. Сквозь стеклянную дверь было видно, как он сворачивает к парковке.

– Видел когда-нибудь такого мерзкого типа? – с отвращением спросил Сэм.

– Не уверен, – сказал Дин, по-прежнему глядя на дверь. – Может быть.

– Ты его вспомнил?

– Нет, но...

Он замолчал, не до конца уверенный в том, что собирался сказать. Сэм напряжённо посмотрел на него, потом на дверь.

– Может, стоит за ним проследить?

Дин моргнул. Смутное дежавю пришло и ушло, а вместе с ним – мгновение замешательства.

– Да ладно, Сэмми, наверное, просто совпадение. Это же единственное здесь шоссе на Денвер, может, ему с нами просто по дороге.

– Но ты ведь тоже заметил, как он смотрел... правда?

– Да мало ли придурков мотается по хайвэям? Забей. Вон, видишь, он уже уехал...

Тёмно-синий додж неторопливо проехал мимо окна, возле которого они сидели. Дин умолк, вновь увидев небритую морду, скалящуюся на них поверх опущенного стекла. Ему показалось, мужик нарочно вытянул шею, чтоб дать им получше себя рассмотреть. А потом ударил по газам и через несколько мгновений скрылся из виду.

Дин смотрел в окно ещё какое-то время, прежде чем понял, что Сэм тоже молча смотрит вслед доджу, оставившему за собой пелену пыли.

– Блин, ну вот, – сказал Дин. – Я пропустил ход, и меня вышвырнули из покер-комнаты.

– Зайди в порно-чат и утешься, – мрачно ответил Сэм, снова вскидывая газету.

Они не охотились уже почти три недели, и в поисках дела он читал все газеты, какие только попадались ему на глаза.

Второй раз Дин увидел того человека ночью. Ночь была его временем почти в той же степени, что и временем нечисти. Иногда Дин даже чувствовал какое-то подобие сроднённости с демонами – именно к ночи в нём просыпался инстинкт охотника, в той же мере, что и в них. В ночи всё казалось не таким – не совсем таким – как при свете дня.

Как ни странно, ночью, во тьме, иногда было видно лучше.

Они всё ещё ехали по Сороковому федеральному шоссе, прорезавшему Колорадо с запада на восток. От него ответвлялось с десяток шоссе поменьше, но Дин с Сэмом ехали прямо – они всегда так делали, когда у них не было определённо цели, и обычно находили дело на первой же сотне миль пути. Дин не мог знать, что ищет на этом хайвэе небритый мужик в бейсболке и брезентовой куртке, рассекавший Колорадо на синем додже. Но, видит бог, Дину с Сэмом случалось путешествовать в куда более приятной компании.

Когда на датчике бензина замигало красным и стало ясно, что до ближайшего городка они не дотянут, Дин свернул с Сорокового на Сто Тридцать Первое – там стоял указатель, обещавший автозаправку в пределах пяти миль. Было заполночь, Сэм спал, привалившись к боковой дверце и свесив локоть из открытого окна. Дин не стал его будить и, зарулив на заправку и выйдя из машины, закрыл дверцу Импалы мягко и почти беззвучно. В здании было темно, но над баками горела лампа, прицепленная к алюминиевой плошке; она дёргалась и грохотала на крепнущем ветру, и этот звук был единственным звуком здесь, а дёрганый белый свет высоко над головой – единственным светом. Дин поднял воротник куртки, впихнул в автомат банкноту и снял с держателя шланг.

Он повернулся, чтобы откинуть крышку бензобака Импалы, и тогда опять увидел этого типа.

Синий додж стоял рядом с Импалой, возле второй полосы автоматов с бензином. То ли он подъехал так тихо, что Дин не услышал, то ли уже стоял, когда они подъехали – хотя Дин мог поклясться, что, когда Импала зарулила на заправку, на площадке перед автоматами не было других машин. Было темно, но Дин ясно видел, до чего жалкая тачка у чувака в бейсболке. Не в том дело, что старьё, Импала тоже не только что с конвейера сошла, но надо быть последним мудачьём, чтобы довести собственную машину до такого состояния. Краска облезла, на багажнике – отчётливые вмятины, длинная царапина на передней дверце, заметная даже в темноте, паутина трещин, разбегающаяся от верхнего угла на лобовом стекле. И дурацкая наклейка "Догони меня, мудила" на бампере. Почему-то именно эта наклейка взбесила Дина сильнее всего. Сам он никогда не уродовал Импалу подобными сомнительными средствами самовыражения, и презирал тех водил, которые приписывали своим машинам собственные мелочные желаньица. Так что он заочно презирал владельца синего доджа, ещё до того, как его внезапно осенило, что это[i]тот самый[/i]синий додж. Тот, мать его, самый.

И рожа, выглядывавшая из него, была той же самой, только, кажется, ещё более небритой, хотя вроде бы нельзя так зарасти за полутора суток, которые отделяли эту ночь от утра в придорожной забегаловке. Дин даже усомнился на миг – но нет, та же кепка с круто закруглённым козырьком, та же тачка, и, главное, та же самая гнусная ухмылка, свидетельствовавшая о нелюбви её обладателя к дантистам. И всё вместе, всё сразу, создавало мерзкое, гнетущее, тревожное ощущение чего-то смутно знакомого – чего-то, что Дин пытался и никак не мог вспомнить.

Лампа грохотала на ветру, странный мужик ухмылялся, сидя в пяти ярдах от безмятежно спящего Сэма, а Дин стоял перед бензобаком со шлангом, из которого потихоньку капал бензин, и пытался понять, где же он раньше видел этого человека.

Он уже почти вспомнил, когда мужик вдруг поднял руку, сжатую в кулак, оттопырил большой палец и с силой провёл ногтем по собственному горлу. Дину показалось, он слышит скрежет обломанного ногтя о недельную щетину – как будто провели тупым лезвием по наждаку. Мужик перехватил его взгляд, и ухмылка стала ещё шире и ещё гаже, хотя минуту назад Дин мог поклясться, что это совершенно невозможно.

Он не успел ничего сказать, даже шевельнуться не успел. Взвыл мотор, додж попятился, давая задний ход, круто вырулил с заправки и, вихляя задом, унёсся во мрак. Дин развернулся и смотрел ему вслед, пока не почувствовал, что под ногами стало мокро – и не увидел, что струящийся из забытого шланга бензин уже натёк в лужу ценностью баксов в двадцать. Выругавшись, Дин отступил, с досадой глядя на свои изгаженные кроссовки.

Сэм заворочался в машине.

– Дин? Что такое?..

– Ничего. Бензин на нуле, сейчас подолью и дальше поедем... Спи, – сказал Дин. Сэм что-то пробормотал и затих.

Засовывая шланг в бак, Дин думал, не совершил ли ошибку, когда стоял и смотрел на уезжающий додж вместо того, чтобы прыгнуть в Импалу и кинуться в погоню. Но у них всё равно бензин был почти на нуле. И он не хотел будить Сэма.

Наполнив бак, Дин сел за руль и выехал с заправки. Сэм снова уснул, отвернувшись от него и откинув голову на подголовник сидения. Дин сжимал руль руками, липкими от бензина, и из головы у него не шёл жест, который сделал человек в синем додже, проведя пальцам по своему горлу и глядя на Дина с ухмылкой, которую он уже где-то видел...

Он точно её уже где-то видел, и потому слишком хорошо понимал, что означал этот жест.

– Я потерял часы, – сказал Сэм. – Ты их не видел?

Дин не отозвался – он был слишком занят и, главное, слишком сосредоточен.

– Дин?

– Слышу. Не видел. Посмотри в ванной.

– Их уже не было, когда я собрался в душ.

– Тогда в машине.

– Нету, я искал. Чёрт, – сказал Сэм и вздохнул. Он был расстроен, сильно расстроен – насколько Дин помнил, это были те самые часы, которые были на нём, когда Дин приехал за ним в Стэнфорд год назад. Наверное, ему их подарила Джессика. Наверное, они были ему дороги, и всё это было чертовски трогательно, только сейчас Дину было ещё меньше дела до всякой душещипательной фигни, чем в любое другое время.

– Чем ты там так увлёкся? Опять казино?

– Нет. Полицейский архив. Кстати, ты бы попробовал как-нибудь сломать базу данных ФБР, нам бы очень пригодилось.

– Сам ломай, раз такой умный. Что ищешь?

– Да так, – пробормотал Дин и моргнул несколько раз. За последний час он просмотрел больше сотни личных дел, заведённых на лиц, хотя бы единожды задержанных в Колорадо. Сто с гаком непривлекательных рож давно слились в одну, и хотя почти каждая из них была чем-то похожа на того мужика в синем додже, ни одна из них ему не принадлежала.

– Что, ты нашёл для нас дело? – Сэм задал этот вопрос без оживления – то ли был слишком расстроен своей потерей, то ли его вполне устраивало расслабленное состояние, в котором они колесили по западным штатам последние три недели. Дин не стал уточнять, только промычал в ответ что-то невразумительное, что при желании можно было трактовать как "типа того".

Сэм снова вздохнул и сдёрнул куртку со спинки стула.

– Ладно, раз ты завис, схожу, что ли, за ужином.

– Возьми мне два двойных чизбургера с брюссельской капустой, – машинально сказал Дин, пролистывая очередной файл.

– Вредно так обжираться на ночь.

– Угу.

– Растолстеешь, девушки станут шарахаться.

– Угу.

– Дин носит женские трусы.

– Угу. Сэм тоже.

Сэм хмыкнул и ушёл.

Больше всего на свете – после Желтоглазого Демона, конечно, – Дин ненавидел монотонную работу. Куда как сподручнее было бы усадить за просмотр архивов Сэма – у него это лучше получалось, он никогда не пропускал мелочей и сохранял ясный и незамыленный взгляд гораздо дольше, чем Дин. К тому же он ведь первый заметил этого парня на додже, и узнал бы его на фото с неменьшим успехом, чем сам Дин, но... почему-то Дину не хотелось впутывать в этом Сэма. Глупо звучит, конечно – впутывать... Они либо уже впутались в это вместе, либо у Дина разыгралась паранойя – третьего не дано, и в любом случае скрывать что-либо от Сэма бессмысленно. Но Дин так и не сказал ему, что видел того человека на заправке прошлой ночью. А теперь поздно было говорить, потому что пришлось бы объяснять, отчего не сказал сразу... а этого Дин и сам не знал.

Он понял, что уже не отличит мужскую фотографию от женской, и, откинувшись от ноутбука, остервенело потёр пальцами глаза. На самом деле он сомневался, что найдёт в полицейских архивах зацепку, но его терзала настоятельная потребность хоть что-нибудь сделать. И охоты никакой, как назло... хотя, может быть, он вовсе не соврал Сэму, и это-то как раз и есть охота.

Мотель, в котором они остановились, был такой же старой развалюхой, как синий додж чувака в бейсболке. Окна выходили прямо на хайвэй, и на них сохранились внешние ставни – здоровенные алюминиевые болванки, кое-как закреплённые стальными стержнями и дребезжавшие на ветру почти так же противно, как лампа на вчерашней заправке. Таких домов в Центральной Америке не строят уже лет двадцать, и, в общем-то, слава богу. Дин встал и тут же почувствовал прострел в спине – чёрт, сколько же он просидел за ноутом? И как только Сэмми выдерживает день и ночь, сгорбившись возле монитора? Академик, чтоб его... Дин упёр руки в поясницу и, страдальчески постанывая, подошёл к окну, за которым уже совсем стемнело, с твёрдым намерением посмотреть, можно ли как-то приладить эти чёртовы ставни, чтоб перестали тарахтеть.

И тогда увидел этого человека в третий раз.

Мотель примыкал к шоссе почти вплотную. С южного фасада к нему прибивалась заправка, магазинчик и ресторан, куда Сэм пошёл за ужином. Окна номера выходили на север, и других зданий с этой стороны не было видно – только шоссе, вытекавшее из ниоткуда и утекавшее в никуда. Ночь обещала быть ясной, отблеск только что взошедшей луны поблескивал на дороге, лоснящейся от прошедшего днём дождя.

И посреди этой лоснящейся чёрно-серой полосы стоял синий додж. Стоял, мать его, как будто нарочно для того, чтобы Дин, подойдя к окну, его увидел. Его – и мужика, о котором Дин думал в последние дни почти безостановочно. И, кажется, потихоньку ехал мозгами. Потому что хотя мужик ковырялся в багажнике, оттопырив задницу, он как будто почувствовал взгляд Дина и почти сразу выпрямился, оглядываясь...

Он не мог, никак не мог увидеть Дина с такого расстояния в полутёмном отельном номере. Но повернулся вдруг прямо к нему и...

И, возможно, собирался опять осклабиться в своей поганой усмешке или сделать похабный жест – этого Дин уже не узнал. Он позволил этому парню уйти три дня назад, он упустил его вчера ночью – в третий раз повторять свою ошибку он не собирался.

Парковка, по счастью, была с северной стороны мотеля. Когда Дин влетел на неё, на ходу нашаривая в кармане ключи, додж всё так же стоял посреди дороги. Фары проехавшей мимо него машины на пару секунд выхватили из тьмы помятый бампер и "Догони меня, мудила". Чёртов хозяин чёртовой тачки всё ещё стоял возле багажника, но, увидев Дина, резво запрыгнул внутрь.

– Стой, сукин ты сын! – заорал Дин, безотчётно кидаясь вперёд. Мотор доджа взревел, обдав его облаком выхлопных газов, и Дин, опомнившись, бросился к Импале. На свои-то двух он за доджем не угонится, хоть бы тот ронял запчасти на ходу.

Ключ зажигания как-то особенно громко щёлкнул, поворачиваясь – и щелчок слился с рёвом мотора, когда Дин дал по газам, рванув с парковки на шоссе, следом за доджем, уже исчезающим в темноте.

– Нет уж, теперь не уйдёшь, – процедил Дин, вдавливая педаль газа в пол. Мотель, оставшийся позади, за считанные секунды исчез из зеркала заднего вида. Если ему чуточку повезёт, ну, хотя бы как тогда в интернет-казино, он догонит этого ублюдка и проведёт с ним разъяснительную беседу ещё прежде, чем Сэм вернётся в их номер с ужином.

Старушка Импала не подвела, как обычно – очень скоро тающие во тьме огни задних фар доджа начали становиться больше и ярче. Шоссе было пустым, чёрным и скользким, Импала летела по нему, как чемпионка фигурного катания – по льду олимпийского стадиона. Дин упорно давил педаль газа, зная, что ещё немного, ещё чуть-чуть – и он (...вспомнит, где же видел этого человека...) увидит наклейку "Догони меня, мудила" – и догонит, и посмотрим тогда, кто из нас двоих мудила.

И он (...вспомнил...) увидел, почти увидел эту наклейку, когда додж вдруг вильнул задом, будто уличная шлюха – и пропал.

А вместо него в жёлтом свете фар Импалы выросло и рванулось вперёд[i]что-то[/i], совершенно точно не бывшее ни мужиком в кепке, ни синим доджем.

Дин ударил по тормозам и едва не оглох от визга, с которым Импала пыталась сохранить жизнь ему и себе. Машину крутануло, тряхнуло на развороте, Дина швырнуло вперёд с такой силой, что на миг ему почудилось – сейчас он пробьёт башкой стекло или как минимум оставит на нём такую же паутину трещин, как та, которой щеголяет додж. Но обошлось: его болтнуло ещё раз, шины заскрипели, скользя по мокрой трассе, и машина остановилась.

Дин сидел несколько секунд, минут или, может быть, часов, вцепившись в руль так, будто ничего родней и дороже у него никогда не было и не будет. И оно почти так и было – молодчина, девочка, всё-таки не позволила нас угробить этому... кому-то там. Дин понял, что всё это время почти не дышал, и шумно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Импала стояла посреди шоссе, развернувшись почти на сто восемьдесят градусов по направлению движения. Кругом была такая темень, что хоть глаз выколи, и ни следа красных задних огней – ни спереди, ни позади.

Но что-то лежало посреди дороги, что-то, бросающее бесформенную тень в треугольник света от фар Импалы.

Дин вылез из машины, оставив, на всякий случай, открытой дверцу. Правой рукой он нащупал под курткой ствол, но не успел его вытащить – рука застыла, взявшись за приклад, когда он шагнул вперёд и понял, что именно лежит посреди дороги и во что он только чудом не врезался.

Это был олень. Именно что[i]был[/i], и, судя по запаху, довольно давно – как минимум несколько дней назад. Очень вряд ли он лежал тут всё это время – Сороковое шоссе достаточно оживлённое, хотя, пожалуй, на этом участке оно поспокойней, чем на любом другом, особенно ночью. Но всё равно, этот олень, пахнущий, как разрытая могила, не мог валяться тут с тех пор, как в буквальном смысле откинул копыта. Дин всё же вынул пистолет, а другой рукой – карманный фонарик, и, направив то и другое на труп животного и подойдя ещё на шаг, скривился. Трупная вонь ударила ему в нос с удвоенной силой, беглое пятнышко света высветлило развороченное пятнистое брюхо: кишки наружу, их уже успели облепить мухи... но совсем нет крови. Похоже, она успела вытечь – явно не здесь, и даже не вчера. Какая-то сука выволокла на шоссе разлагающийся труп убитого ею животного и швырнула этот труп Дину под колёса... и Дин даже мог дать детальный словесный портрет этой суки, если б его кто спросил.

– Твою мать, – сказал он, водя лучом фонарика по развороченным внутренностям оленя. – Твою мать, сукин сын, где ты?! Эй! Я здесь, ну, чего надо? Может, поболтаем? Ну, выходи, тварь! Где же ты?

Он поорал ещё немного, шаря фонариком по зарослям, стеной стоявшим по обе стороны дороги. Шоссе пересекало лесной массив Колорадо – Дин чувствовал себя как будто в огромном, длинном, тёмном коридоре без дверей, без начала и конца, с ковровой дорожкой цвета асфальта на полу. Он не получил никакого ответа на свой крик, и в конце концов, выругавшись ещё раз, убрал пистолет за пояс. Надо было стащить труп оленя с трассы, пока какой-нибудь бедняга не налетел на него в темноте и не убился – но Дин почему-то не мог заставить себя прикоснуться к гниющей плоти, хотя никогда не отличался повышенной брезгливостью. Движимый каким-то странным мазохистским чувством, смешанным с гадливым любопытством, он снова поводил лучом фонарика по телу бедной животины, высветляя остекленевший глаз и – Дин только теперь это заметил – обломанные рога. "Надо будет хоть местному шерифу настучать, что ли", – подумал Дин и уже собирался отключить фонарик, как вдруг что-то блеснуло в желтоватом свете – какой-то металл, мелькнувший в месиве развороченных кишок оленя. Преодолев отвращение, Дин наклонился ближе, мысленно повторяя себе, что его не вырвет, точно не вырвет, он ведь видал ещё и не такое и уж точно не такое нюхал – его собственные носки, случалось, источали и более внушительный аромат...

Так он повторял про себя, почти улыбаясь, но когда он наклонился достаточно низко и понял, что это за металлическая хрень, блестевшая среди месива крови и плоти – улыбка вмёрзла в его лицо.

– Где ты был?! Я пришёл, а тебя и след простыл, и Импалы нет, и мобильник ты не взял, я уже не знал, что мне...

– Спокойно, – сказал Дин. – Я здесь. Я снова с тобой, Сэмми.

Сэм смотрел на него с возмущением, обидой и без малейшей тревоги. Боже, подумал Дин, какого чёрта, я же вообще не собирался тебе говорить, ты и сам уже успел забыть о том, что мы видели его в баре три дня назад...

– Где ты был?

Дин вынул из кармана то, что сжимал сквозь ткань куртки всю дорогу от Импалы к номеру, и положил кусочек металла на прикроватный столик.

– Вот. Я нашёл твои часы.

Сэм просиял. Что-то внутри у Дина сжалось, когда он увидел это – и, ещё сильней, через секунду, когда Сэм схватил часы с тумбочки и разом сошёл с лица.

– Как ты... О... Боже... Дин, почему они в крови?!

– Потому что я вытащил их из распоротого брюха мёртвого оленя.

Сэм молчал несколько секунд, глядя на него во все глаза. Потом переспросил:

– Что?

– Они были в кишках оленя. Олень сдох пару дней назад, в муках, судя по состоянию трупа.

– Я не понимаю... что... какого чёрта?!

И Дин рассказал ему всё – начиная вчерашней встречей с синим доджем на заправке и заканчивая не менее впечатляющей встречей с оленем на шоссе. Сэм слушал молча, не перебивая, и уже на середине рассказа отложил вымазанные в тёмной крови часы на стол. Дин подумал, что вряд ли он когда-нибудь снова их наденет.

– Так, – сказал Сэм после паузы, когда Дин умолк. – Погоди. Ещё раз по порядку. Ты видел этого человека вчера ночью? И он тебе угрожал?

– Да... нет. Чёрт, я не знаю, Сэмми, я не воспринял это как серьёзную угрозу. Хотя если бы бак был полный, наверное, я бы сразу за ним рванул. Не нравится мне его рожа.

– Почему ты мне сразу не сказал?

– Решил сперва всё разузнать.

– Мы разузнали бы вместе. Дин, в чём дело? Ты что, скрываешь от меня что-то? Ты его знаешь?

– Не знаю. То есть... не знаю, знаю ли! Мне кажется, я его уже видел где-то, но чтоб мне сдохнуть, если я помню, где.

– Да, – сказал Сэм тихо. – У меня очень похожее ощущение.

Они немного помолчали. Дину страшно хотелось пойти вымыть руки – он уже мыл их в питьевом фонтанчике перед мотелем, до того, как вернулся в номер, но хотелось вымыть снова. И всему вымыться, с ног до головы. Но он не двинулся с места, просто стоял молча и ждал, что теперь скажет Сэм.

– Так, ладно. Значит, говоришь, ты его увидел, когда я ушёл...

– Да.

– ...и кинулся за ним. И почти догнал.

– Да.

– Куда же он пропал?

– Откуда мне знать, Сэм? – раздражённо спросил Дин. – Я тебе говорю, он просто вильнул и сгинул, как будто... не знаю, растаял или сквозь землю провалился! Как та адская тачка в "Автомобиле-убийце" с Рональдом Хауком...

– А может, он просто свернул на боковое шоссе? Там рядом не было никаких ответвлений от Сорокового?

Дин посмотрел на брата с лёгким удивлением. Потом почесал затылок.

– Ну... я не проверил, вообще-то. Я так охренел от этого оленя, что...

– Кстати, насчёт оленя. Говоришь, он просто лежал на дороге?

– Ага, я чуть прямо в него не въехал. И тот додж... тот додж вильнул, объезжая его! – внезапно осенило Дина. Блин, а ведь и правда, как он сразу не понял?! – Да, точно, он его увидел и...

– Или заранее знал, что он там, – мрачно закончил Сэм. – Он же заманивал тебя в ловушку, Дин. Ты мог разбиться там.

– Не мог. Ты же знаешь, как я вожу, Сэмми – круче меня только Шумахер.

– Бери выше – круче тебя только варёные яйца. Но ты всё равно мог разбиться. Дин, тебе не следовало ехать за ним одному.

– А что, я должен был бежать, искать тебя и волочь к Импале? Он бы сто раз успел удрать!

– Он и так удрал. И, – упрямо повторил Сэм, – ты не должен был ехать один.

Дин мрачно взглянул на него. На самом деле, конечно, он понимал, о чём говорит Сэм. Но также он понимал, что даже если бы Сэм сидел в Импале в тот момент, Дин сперва вышвырнул бы его из машины, а потом только рванул в погоню за чёртовым мужиком на додже. Потому что нечего Сэму связываться со всякими отморозками. Это всегда было прерогативой Дина.

– Что? – резко спросил Дин, вдруг заметив, что Сэм слегка улыбается.

Тот покачал головой.

– Да так. Вспомнил, как ты отметелил Керка Даггена, когда я учился в пятом классе. Он тебя после этого называл "бычара". "Эй, твой братец – сущий бычара", – так он мне потом всё время говорил.

– Ему же надо было как-то объяснить своим дружкам, почему он больше не может тебя доставать, – сказал Дин и невольно тоже ухмыльнулся. С чего это Сэм сейчас вспомнил об этом?

Впрочем, мимолётное воспоминание из детства – не самое приятное, но и теперь приносившее Дину свирепое удовлетворение, – не развеяло напряжённости нынешнего момента. Дин подцепил с тумбочки часы, вымазанные в оленьей крови. Улыбка сбежала с губ Сэма. Дин посмотрел ему в глаза.

– Я не знаю, что значит вся эта хрень, Сэмми, но она мне совершенно точно не нравится. Это чертовски похоже на долбанные игры маньяков, вроде Ганнибала Лектора или ещё там какой Пилы... Теперь только посылочки с чьими-нибудь отрезанными ушами не хватало.

– Мы выясним, что происходит, Дин.

– Это уж точно. И быстрее, чем думает этот мудак.

– Когда он успел украсть мои часы? – вдруг спросил Сэм.

– А?

– Когда? И как? Я же всё время был с тобой... и не видел его с того самого дня в баре.

– Наверное, ты просто уронил их, а он подобрал, – сказал Дин, а сам обмер. Ночь на заправке, дёрганый свет лампы над головой, додж, неслышно материализовавшийся за спиной... Когда Дин заметил того человека, он сидел в машине – и дверца доджа была едва ли не на расстоянии вытянутой руки от дверцы пассажирского сидения Импалы. Если Дин не слышал, как он подъехал, он мог не услышать и того, как он выходит из машины, наклоняется над опущенным стеклом Импалы и снимает часы с руки Сэма...

И от этой мысли – от одной только мысли, что эта мразь прикасалась к Сэму, или только[i]могла, возможно,[/i]прикоснуться к Сэму, Дин ощутил, как волосы на его затылке встают дыбом, а руки сами собой сжимаются в кулаки.

Сэм смотрел на него почти испуганно.

– Дин?..

– Да. Наверное, ты их просто уронил, – сказал Дин и разжал пальцы. Потом бросил часы Сэма обратно на столик. – Впредь приглядывай получше за своими шмотками, я не буду мотаться за ними каждый раз.

– Тот олень, Дин... – без улыбки сказал Сэм.

– Ну, что?

– Ты говорил, он был здоровенный?

– Как мамонт. Не думаю, что смог бы сдвинуть его с места водиночку.

– А тот мужик... думаешь, он бы смог?

Они одновременно уставились друг на друга.

– У него не было времени, – медленно проговорил Дин. – Даже если бы и смог... у него не было времени, я всё время висел у него на хвосте. А если бы он вытащил труп на дорогу раньше, в него мог врезаться кто-нибудь другой. Да и как он мог знать, что я...

– Он знал. Откуда-то он это знал, Дин. Что ты поедешь за ним.

– Я пойду помою руки, – сказал Дин и, повернувшись, пошёл в ванную. У самого порога остановился и добавил:

– Может это и нечисть, Сэмми, но когда это мы пасовали перед нечистью? Тем лучше! Долбанём по нему солью или экзорцизмом, или ещё чего-нибудь придумаем. Как бы там ни было, попомнишь моё слово – если я ещё хоть раз увижу этого урода...

Он не договорил, сцепив зубы от полноты чувств. Сэм смотрел на него слегка насмешливо.

– Ладно. Я пороюсь пока в сети, может, тут есть какие-то местные легенды с похожим персонажем. А ты иди в душ. От тебя несёт за полмили.

– Для тебя, между прочим, старался, – обиделся Дин, но в душ пошёл с радостью, на ходу стаскивая куртку. Он нарочно старался не смотреть на Сэма, но всё равно заметил краем глаза взгляд, который его младший бросил на свои наручные часы, по-прежнему лежащие на столике. Дину показалось, что Сэм мимолётно прикоснулся к ним кончиками пальцев и сразу отдёрнул руку. Но уверен он не был.

– Вот смотри, например, Киллиндайк... Там пропадают люди, покупающие дома в пределах одного района. Все – новосёлы. Пять исчезновений за прошедший месяц.

– Маньяк. Или секта. Или турне Джастина Тимберлейка. Не наш случай, Сэм, хотя, согласен, Тимберлейк – та ещё адская тварь...

– Ну ладно. Тогда вот это: семь странных смертей в отеле "Плезант-Хаус" в Ричардстоне, Оклахома. Все погибшие селились в одном и том же номере. Ни крови, ни следов борьбы, комната была заперта изнутри... Это-то уж точно наш случай!

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что Оклахома.

– Ну и что, что Оклахома? Отсюда часов пять до границы штата, если свернём, будем там к вечеру...

– Мы не свернём, – сказал Дин, глядя прямо перед собой. Его ладони лежали на руле Импалы спокойно и твёрдо. Машина не шла – летела, легко и плавно. Ей явно нравилось рассекать по прямой.

Сэм в раздражении захлопнул ноутбук.

– Дин, какого чёрта, а? Ты что, собираешься до второго пришествия мотаться по этому шоссе?

– Если понадобится.

– Слушай, ну хватит уже, ладно? Прошло четыре дня! Похоже, этот парень просто решил оставить нас в покое – так и давай мы тоже оставим в покое его.

– Я бы с радостью, Сэмми, но только что-то мне слабо верится, что он дал по тормозам. Поэтому я и сам не собираюсь расслабляться, и тебе не советую.

– Расслабишься тут с тобой, когда ты таскаешь меня туда-сюда по этому чёртовому хайвэю четвёртый день, – проворчал Сэм и бросил ноут на заднее сидение. Дин пожал плечами – прости, мол, Сэмми, работа такая. Хотя, чего уж там, ему не больше Сэма нравилось патрулировать Сороковое шоссе. И хоть бы одна инфернальная тварь объявилась и скрасила тоску – но нет, хайвэй был чист, как жертвенная кровь девственницы, используемая в обрядах сатанистами из Нью-Орлеана.

Они пытались найти то место, где Дин едва не наехал на мёртвого оленя. Это оказалось трудней, чем ожидал Дин: труп животного исчез, а поскольку не было крови, то обнаружить следы его пребывания на грязном от осенних дождей асфальте оказалось нетривиальной задачкой. Датчик ЭМП молчал, будто партизан под пыткой. Сэм был ненамного разговорчивей датчика – он изначально был против того, чтобы они ехали на поиски синего доджа, не узнав о нём хотя бы что-нибудь. Но никаких данных ни из интернета, ни их архивов, ни из Эша они не вытянули. В Америке не было легенд, повествующих о небритом человеке в брезентовой куртке, рассекающем Колорадо на помятой тачке с вульгарной наклейкой на бампере. Дин, говоря по правде, был бы разочарован, окажись иначе: этот тип был слишком неприятным даже для персонажа городской страшилки.

Но он чувствовал, что что-то тут не так, на этом Сороковом шоссе. Оно казалось куда более пустынным, чем положено одному из главных хайвэев штата: попутки встречались хорошо если раз в час, а голосовальщиков на обочине не было видно вовсе. На промежутке между Хайденом и Креммлингом от шоссе отходил с десяток боковых дорог, уводивших в разные уголки штата, и пара грунтовок. На том участке пути, который отделял последний мотель от места, где пропал додж, грунтовок было три. По настоянию Дина они обследовали все три, и ни одна из них никуда не вела – они лишь связывали Сороковое шоссе с его ответвлениями, позволяя срезать путь через поля.

Дин злился, упрямился и злился снова. Сэм сперва старался помочь, потом стал злиться тоже. Посему последние три часа, проведённые в Импале, никак нельзя было назвать приятными для обоих.

– Если тебя это так достало, поспи, – хмуро сказал Дин, вглядываясь в сизую дымку, колышущуюся на горизонте между почти сходящимися стенами леса. Лес в Колорадо уже облетел, и на скорости восемьдесят миль в час даже при свете дня казался сплошной грязно-коричневой стеной.

– Спасибо, я как-то обхожусь без послеобеденного сна с тех пор, как мне стукнуло шесть, – раздражённо ответил Сэм.

– Ну ладно. Тогда я включу музыку, – сказал Дин и ударил по клавише. Их динамика рванул надсадный вой Брайана Джонсона.

– Боже, Дин, только не AC/DC опять!

– А чего?

– Пятый раз за сегодня, сколько можно?!

– Ну ладно, – сказал Дин и снова ударил по клавише. Брайан Джонсон, захлебнувшись собственным воплем, смолк.

Они ехали ещё минут десять в полном молчании. Сэм насуплено смотрел в окно. На лобовое стекло Импалы очень медленно, очень неохотно падали первые капли дождя.

– И как долго, хотелось бы знать, ты собираешься нас... – заговорил вдруг Сэм, но прежде, чем он успел довести мысль до конца, из леса на дорогу вынырнула машина.

Синий додж, который Дин теперь никогда ни с чем бы не спутал.

Оба, и Дин, и Сэм, подались вперёд резко и одновременно, не сговариваясь, будто надеялись выскочить из машины прямо сквозь капот. Додж фыркнул на них мутным облаком из выхлопной трубы, отрывисто посигналил и рванул вперёд. Дин едва успел заметить его номер – впервые за всё время, прежде было слишком темно. Табличка была из Айовы, новенькая и блестящая, слепившая глаза белизной на фоне замызганного бампера. Свежекраденная, кто бы сомневался.

Дин вдавил педаль газа до упора. Импала рванула так, что Сэм от неожиданности повалился на спинку сидения.

– Полегче, Дин!

– Где уж тут полегче, – процедил тот, не сводя глаз с машины, маячившей впереди. – Попался, сволочь. Теперь-то точно попался.

– Если ты сейчас нас угробишь, некому будет праздновать победу! – сказал Сэм, но Дин только сцепил зубы крепче. Невероятно, но додж снова отдалялся, отрывался от них, неумолимо увеличивая расстояние. Дождь никак не начинался, не разреживал сгущающийся туман. Додж зажёг задние огни, и они насмешливо мигнули пару раз, прежде чем синяя тачка слилась с сырой пеленой, спустившейся на шоссе.

– Держись, – сказал Дин, переключая передачу.

– Что?.. Дин, бога ради...

– Заткнись и держись, – повторил Дин и добавил мысленно: "Ну, старушка, не подведи".

Они никогда не ездили быстрей, чем необходимо – незачем было лишний раз приманивать копов. К тому же Дин, относясь к своей машине с трепетной заботой, так, как относился бы к любимой лошади, старался не изматывать её сверх необходимого. Однажды чисто ради эксперимента он выжал из неё сто шестьдесят миль, и подозревал, что можно рискнуть накинуть ещё десятку. Но никогда не было случая проверить это.

До сегодня – никогда.

Импала шла под двести, и Дин чувствовал, как у него закладывает уши – от непривычки, а может, от резкого выброса адреналина в кровь. Их несколько раз здорово тряхнуло на ухабах, Сэм сидел, вжавшись спиной в сидение, как юный лётчик-испытатель на своём первом учебном полёте – но цель была достигнута, расстояние между Импалой и доджем сокращалось. Дин недоумевал, как эта развалина смогла оторваться от них и держать дистанцию, но теперь это не имело значения. Минуты три-четыре, максимум пять – и они догонят этого мудака, и Дин с невыразимым наслаждением выволочет его из машины и приложит мордой об асфальт, чтоб не смел, сволочь, не смел больше приближаться к нему и его брату...

Сэм что-то сказал, но Дин был чересчур занят дорогой и предвкушением, чтобы расслышать и отозваться. Сэм повторил сказанное ещё раз, потом вдруг крикнул: "Дин!" и схватил его за плечо... и Дин наконец очнулся, но слишком поздно, чтобы вовремя среагировать.

Страшный удар сзади подбросил Импалу вверх – Дин мог поклясться, что задние колёса оторвались от асфальта и тяжело рухнули обратно. Сэм снова что-то закричал, но визг тормозов заглушил его голос. Дин навалился на руль всем телом, сдирая ладони в попытке удержать управление, и тут удар повторился снова – уже не так неожиданно, но с гораздо большей силой, потому что Импала резко сбросила скорость, а тот, кто таранил её сзади, удобно примостился прямо за ними. Дин бросил взгляд в зеркало заднего вида. Чёрный джип-чероки с тонированными стёклами, новенький, сверкающий, сидел у них на хвосте, и Дин отчётливо увидел у него на капоте вмятины, оставшиеся от поцелуя с Импалой.

– Твою мать, – прохрипел Дин. – Какого... откуда...

– Потом, Дин, стой, сворачивай! – закричал Сэм, и Дин понял, что именно это он пытался сказать ему последние несколько секунд. Стой, сворачивай...

Дин хотел остановиться, правда хотел, но если бы он сделал это, джип протаранил бы Импалу насквозь и превратил бы её в груду мятого железа.

Впрочем, он и так явно намеревался сделать это. Джип чуть сбавил скорость, увеличивая расстояние для нового удара, и Дин успел увидеть в зеркале, как отрывается и со стуком улетает прочь передняя планка с номерным знаком. Тоже наверняка краденная, и тоже – Айова...

"А додж, скотина, снова ушёл", – успел подумать Дин за секунду до того, как охота закончилось.

Он вырубился ненадолго – на минуту или две, не больше. Последний удар джипа швырнул его вперёд и приложил лбом о приборную панель. Впрочем, не так сильно, как мог бы – спас ремень безопасности. В ушах гудело, как будто Дин стоял на вертолётной площадке. Со стоном откинувшись назад, он поднёс руку к лицу и машинально подставил ладонь для крови, которая, он был уверен, должна была хлестать вовсю. Но рука, прижатая к голове, осталась сухой. Дин с трудом разлепил веки. На лобовом стекле – ни трещинки. Да уж, хорошо, что папа в своё время привил ему полезную привычку пристёгиваться за рулём.... Иначе лежать бы Дину сейчас на дороге, могло статься, что и без башки. А так – только дикая головная боль, такая сильная, что, стоило ему повернуться, в глазах взорвались белые фейерверки. Он только и смог понять, что их вынесло с дороги на обочину, и машина чудом не перевернулась. Второй раз за несколько дней Дину с Импалой чертовски везло.

– Сэм, – прохрипел Дин. – Сэмми?

Ни звука в ответ.

Он всё-таки развернулся, хотя это стоило ему немалого труда, и посмотрел на Сэма.

Тот лежал, откинувшись затылком на подголовник, как будто всё-таки внял совету брата и решил немного вздремнуть. Стекло рядом с сидением было забрызгано кровью. Дин отчётливо видел рваную рану у Сэма на лбу, кровь из неё залила ему щеку, шею и воротник рубашки. Дин застонал, сперва тихо и отчаянно, потом – громко и со всей яростью, какую только мог вместить стон.

– Сэм!

Он потянулся к брату, но ему мешал ремень безопасности. Дин попытался отцепить его, но что-то заклинило, захват никак не поддавался. Дин возился с ремнём, напрочь забыв об армейском ноже, с которым никогда не расставался, и даже не услышал шагов, и не увидел тени, упавшей на него слева.

Только когда дверца распахнулась, Дин обернулся.

Человек, которого он увидел, не был гнусным типом в бейсболке. Они были похожи с тем типом, очень похожи, но этот выглядел не в пример приличнее – так, как ворованный чероки выглядел приличнее раздолбанного доджа, хотя и не становился от этого привлекательнее. Мужчина улыбнулся, показав ряд ровных белых зубов.

И тогда Дин наконец вспомнил, откуда это мучительное чувство дежавю, преследовавшее их с Сэмом всю последнюю неделю.

– Привет, – сказал человек, которого Дин видел впервые в жизни. – Классная у вас тачка, парни. Сто восемьдесят выжимает, как родная. Пожалуй, я возьму её себе. Если вы не против.