Электропоезд выпрыгивает из тоннеля метро на воздух, как пружинка из сломанной шариковой ручки. Здесь на путях какая-то неровность, когда стоишь, встряхивает особенно сильно. Внутри горячий ком будто взрывается бесчисленными каплями и растекается горячими волнами. Скоро, уже скоро...Через пару минут – станция, потом три остановки в полупустом автобусе, пройти слабоосвещенными дворами мимо трехэтажного темного здания школы, окруженного высоченным черным железным забором. Да-да, борьба с терроризмом... Хм... если что, из-за этого забора ни один заложник самостоятельно не убежит. Зато фирме, которая делает металлические профили, – муниципальные заказы. Идти лучше побыстрее, сунув руки в карманы и нос в воротник куртки, потому как встреча с уличными хулиганами не входит в мои планы, и предзимний ветер дует как-то особенно неприятно, запутываясь среди разномерных зданий, стоящих близко, но беспорядочно.
Вот его дом, длинный параллелепипед, теперь осталось только подняться в лифте и позвонить.
– Привет.
– Привет.
Он носит плоские разношенные шлепанцы, а у меня теплые ботинки на толстой подошве. И в этот момент я выше ростом, правда, совсем ненамного, но отчего-то это приятно.
– Чай будешь?
– Нет...
– Сегодня новый фильм купил. Посмотрим?
– Давай.
Я снимаю куртку, ботинки, иду в комнату и с удовольствием плюхаюсь в старое разляпистое кресло на колесиках. Он устраивается чуть впереди, на стуле. Сидит прямо, как в кинотеатре... Смотрим кино, это тоже часть ритуала, как и то, что никогда не целуемся при встрече. Вот еще, это для юнцов. Мы серьезные люди, которым просто нужно иногда расслабиться.
Когда мне не нравится фильм, я разворачиваю кресло и выбираю наугад книгу из шкафа. Книги у него какие попало, большая часть от родителей, со времен книжного дефицита. Как-то попался Вольтер, а в другой раз писатель прошлого века, про завод, тогда таких книг без счета издавали, как теперь разных фентези. Мне не важно, что читать в это время, потому что оно все равно бросовое. А разве мало его пропадает, когда ждешь автобуса, торчишь в очереди в поликлинике?
Проходит чуть больше получаса, он ставит фильм на паузу, и выдергивает меня за руку из кресла. Я успеваю снять с него очки и кинуть на сиденье, прежде чем мои руки привычно лягут на поцарапанную полированную поверхность старомодной «стенки». А в прошлый раз очки чуть не разбились, свалившись в самый интересный момент. И у меня еще остаются мгновения, чтобы в неизвестно который раз и неизвестно зачем прочесть названия на корешках книг на открытой полке над головой...
Ну, вот и все. Можно снова смотреть кино, перебрасываясь короткими репликами.
– Ну что, ничего фильмец?
– Мне не очень, так, один раз посмотреть можно.
– Ладно, пошли чай пить.
Чай все-таки пьем, хотя и не очень хочется, просто так. Мы не курящие. Не особенно любим выпить. А еще мне страшно нравится, что у него нет ни собаки, ни кошки, одни скорбные кактусы на подоконниках. Никогда, сколько помню, они не цвели, окна на северную сторону.
Лежим рядом, разговаривая ни о чем.
– А мой начальник, сволочь такая...
– А у меня...
И вдруг.
– Знаешь, я на днях с такой девушкой познакомился. Умненькая и на маму мою похожа...
Это у него бывает. Иногда просто подначивает, хочет посмотреть, как я буду злиться. Иногда взаправду. Сегодня что-то такое в его голосе, что мне не хочется ни закатывать картинную сцену ревности, ни этак по-дружески спрашивать: “А какого цвета у нее глаза? А когда у вас свидание?”
Я тупо молчу. И он чувствует некоторую неловкость и умолкает. Пытается говорить опять о работе, о том, какую книгу вчера нарыл в букинистическом отделе. Чего мы ждем? Ждем, кто первый сдастся, протянет руку, чтобы переплести пальцы. Иногда это я, иногда он. Ну вот, он не выдержал, наваливается, как медведь...
А дальше... Ну что дальше... Кому интересно, смотрите порнушку, а я не умею красиво расписывать... Да и что нового тут изобразишь.
Отдышавшись, валяемся подальше друг от друга, насколько позволяет не слишком широкая кровать. За окном грохочет пригородная электричка, и внутри меня, неизвестно почему, запоздало пробегает такая же волна, как тогда, в метро. Тьфу, дурацкая реакция.
А он, разнежившись, улыбаясь в полутьме: “И за что ты меня так любишь.” – “И вовсе я тебя не люблю, а так...”
Сколько раз мы уже это сказали друг другу. А толку-то. Разбежаться не можем, все эти разговоры о девушках – только разговоры. Вместе тоже не сможем жить. И не потому, что у нас очень разные взгляды. Он – сторонник «сильной руки», любит рассуждать о бедах страны, повозмущаться. А мне все эти руки, и ноги... пофиг в общем. Хочу, чтоб электричество, вода из крана, еда в магазинах, зарплату нормальную, а этих революций цитрусовых не надо мне... Все это ерунда, под хорошее настроение могу спокойно слушать его политические бредни, в которых есть, конечно, и доля правды, вполне понимая, что это все не важно. Важно, что пройдет немного, совсем немного времени, и его рука снова побежит по моей груди, легко вздрагивая... Но все равно вместе не получится. Шампунь его яблочный, сколько раз прошу поменять, ни в какую. И гнусная привычка прикусывать мое ухо. Бить по рукам не помогает. И еще тысяча мелочей, из которых сложен быт.
Утром болит все, что еще может чувствовать. Конечно, мы занятые люди, работа, развлечения, друзья. Одна суббота в месяц, не более.
– Пока, домой поеду. Спать. Звони. И вообще, не мой в следующий раз голову! Гы...
– Ну вот еще, не мой голову, а ты вечно мусолишь мои волосы... Мне, между прочим, тоже не нравятся твои пошлые вельветовые брюки, и твоя водолазка, всегда одна и та же...
– Ну ладно, хорош бурчать, пока, удачи...
– Удачи...
Целоваться на прощание? Еще чего. Губы дерет и так. Интересно, если бы не этот миг в метро? Может быть, все бы давно закончилось... для меня?
