Здесь царит тьма. Это – обитель тьмы. Черные тучи заслоняют солнце, потому дня здесь нет, лишь живущие здесь умеют различать время суток по едва заметному просветлению неба. Здесь почти ничего не растет – сорняки Средиземья, и те не выдерживают здешних
условий. Однако здесь встречается такое, чего нет больше нигде.
Белая роза. Ее споры наносят на клинки, и шипастые побеги
прорастают в ране. Через несколько часов из тела полумертвого человека появляется прекрасный розовый куст.
Еще есть деревья-хищники, в рощу которых боятся соваться даже огромные тролли. В прудах водятся крошечные существа, похожие на головастиков, только гораздо меньше. Я как-то ради смеха запустил нескольких в кувшин с водой для пленных нолдор. Выпил только один. К утру от него остался скелет, обтянутый пергаментной кожей, – милые создания съели его изнутри.
Мне, правда, попало потом от Черного Властелина – из-за криков эльфа отряд не выспался и на марш-броске был какой-то вялый. Ну да ладно, все равно они взяли эту крепостенку – чего там, защитников-то пара сотен, закидали из катапульт горящей нефтью, и все дела...
Даже укрепления особо не тронули – все каменное уцелело, хоть и прокоптилось немного. Ничего – эльфы же все это и вычистили, сразу после боя. А кто, думали, будет все эти полусгоревшие трупы убирать –
орки, что ли? Ну уж нет, они сегодня и так замахались, шутка ли, после бессонной ночи - в атаку. А эльфы дураки, крепость не удержали
– им и убирать.
Один, правда, попался тот еще: укрылся на чердаке и давай оттуда стрелами кидаться, причем не просто черт-те в кого – в меня целил.
Тоже идиот, правда, все знают, что у меня доспехи заговоренные и стрелы им что горох об стенку. Но все же не сдался, молодец. Я это уважаю. Не стал его на улицы посылать со всеми (с остальными),
а удостоил личного внимания в одной из приглянувшихся комнатушек крепостенки. Почти десять минут до первого стона. Еще б немного – был бы рекорд. Нет, все-таки не такой уж ты и молодец, эльф...
Вернулись довольные, сдали пленных в Ангбанд, а сами расположились лагерем у стен. Ну любят мои воины простор – так зачем себе отказывать? Хотя Повелитель иногда сердится. Он бы не против иметь меня под боком, для удобства. Нет, если прикажет, буду жить хоть на шпиле Ангбанда – но пока не приказывает...
А вообще он мне нравится, Черный Властелин. Майа глобального масштаба, не мелочится, понятия правильные – не то что у людей... ну так на то он и Повелитель, чтобы подавать пример. Вот только это не показуха – он и правда такой. И вообще, я ему обязан – он как-никак меня создал. Я за ним – хоть в Валинор.
А в Валинор, кстати, я бы и не против. Йаванна, значит, цветочки
любит? Я ей розу принесу. Белую. Оромэ в наши леса пущу – пусть деревца на него поохотятся. А Манвэ – оркам отдам. Для укрепления дружбы народов...
А, барлог с ними, с Валар, никогда их не понимал. Вон даже Крылатого взять, казалось бы - свой, учитель и наставник. Ан нет, бывает как скажет что-нибудь, так хоть в Ородруин прыгай. Мне Повелитель иногда растолковывает что к чему, но почему-то кажется, что он и сам не всегда понимает.
Саурон прошел по коридору, не спеша поднялся вверх по лестнице, чуть прикрыв глаза в предвкушении. Мятежный должен был быть один,
и одно это приятно согревало душу. Значит никто не помешает.
Однако это трудно – быть правой рукой Темного. А еще труднее –
быть самим Темным, по крайней мере Гортаур так полагал. Не расслабиться ни на секунду, и что бы ни случилось, все от тебя чего-то ждут и почему-то думают, что ты знаешь ответы на все вопросы. С чего бы это? Что знаю – тем помогу, но мы ведь не Эру, в конце концов...
Он подошел к двери, почти незаметной для постороннего глаза, с
выгравированными сплетающимися цветами, похожими на змей. Несильно нажал на одну из оскаленных пастей, и дверь скользнула в стену, открывая путь в огромную залу. Мятежный любил простор. Странно, что он решил селиться под землей, но кажется, даже здесь он мог бы раскинуть свои крылья, если бы захотел.
Потолок вздымался на невероятную высоту, теряясь во тьме, – и стены, насколько хватало глаз, были закрыты книжными полками. Кажется, не было книги или манускрипта, копии (а чаще всего оригинала) которого не нашлось бы здесь.
Посреди зала были небольшой письменный стол, заваленный какими-то пергаментами, и тяжелое кресло-трон. Именно к нему и направился майа – к сидевшей в нем высокой фигуре.
Резкие черты Мятежного были подсвечены плясавшим перед ним в воздухе пламенем. Огненные языки отражались в зеленых, как у дикой кошки, глазах, сейчас темных от расширившихся зрачков. Он был как будто в трансе, но каким-то образом знал, что фаэрни находится в комнате.
Ортхэннер бесшумно приблизился и сделал то, что делал часто, оставаясь наедине с Могучим. Опустившись на пол, он положил голову на колени Валы и замер. Сейчас, именно сейчас наступил короткий миг блаженства – сбросить с себя потасканную роль Черного Властелина, повелителя воинов Тьмы, и на несколько минут стать просто майа, обычным майа, от которого ждут всего лишь улыбки и доверчивого взгляда.
Тонкая, но удивительно сильная рука зарылась ему в волосы, отрешенно принялась расчесывать пряди. Гор мимолетно представил себе, как красиво это должно выглядеть со стороны: худые загорелые пальцы на белоснежных волосах. А потом он забыл и про это.
Однако все хорошее рано или поздно заканчивается. Мелькор убрал руку, и Саур чуть передвинулся, устроившись на полу перед ним,
сохраняя на лице все то же беспечное выражение.
Вала удивленно покосился на майа.
Гор улыбнулся.
Попасть в темные земли, пролетев над Тангородримом на планерах... Неизвестно, чья именно была это идея, но очень в духе Элронда, командирские способности которого, по мнению Саурона, слова доброго не стоили. Частично расчет был верен – ни эльфы Тьмы, ни орки, ни тем более барлоги не смогли бы добраться туда вовремя. Постов там не было – Тангородрим считался непроходимым. Оставались драконы – но эльфы почему-то пребывали в глубокой уверенности, что эти создания примут их за своих.
«Нет, - иронично подумал Гортаур, - ну зачем же считать драконов тупицами?» Еще полвека назад он лично придумал дельтапланы, и драконы вдоволь насмотрелись на подобные штуковины, даже научились облетать их достаточно далеко, чтобы не сбивать воздушные потоки. Вскоре, однако, Саурон понял, что орки слишком тяжелы для подобных машин, а среди эльфов Тьмы изобретение почему-то не приживалось... Короче, идею забросили.
И вот, увидев дельтапланеристов-экстремалов, драконы сперва
удивились, с чего это вдруг возобновили полеты и даже немного проводили эльфов, прежде чем сообразили, что эльфы вообще-то не те. В результате большую часть сбросили там же на Тангородрим, остальные в панике улетели.
- Элронд... Ну да, следовало ожидать, - Вала усмехнулся. -
Старый дурак... Ну, не такой уж старый, по нашим-то меркам, - он подмигнул Сауру, на что тот ответил веселым смешком.
«Нет, Готнут, конечно, хороший дракон, но зачем же притаскивать ЭТО в лагерь?!» - Реандр мысленно скривился, наблюдая, как дракон спикировал на землю, держа в зубах остатки дельтаплана. Усевшись недалеко от костра, он разворошил лапами переломанный аппарат, доставая откуда-то из-под крыла полудохлого эльфа, и тут же принялся
им закусывать.
Орки выругались. Гришнак подошел поближе, потыкал эльфа копьем – так, на всякий случай, чтобы в себя не приходил, – после чего внятно объяснил Готнуту, что нарушать тишину после полуночи имеет право только Черный Виверн, он же Реандр Хайвборн, он же начальник всея орков и вообще самый основной после Черного Властелина и Мор... то есть Мелькора Могучего. Он же, Готнут, может со спокойной совестью катиться хоть в Валинор, хоть в Нуменор на дно морское, где и доедать невезучего эльфака-экстремала. Тем более если от вида его, Готнута, трапезы вон тех пленных эльфаков стошнит, то убирать будет тоже он, то есть Готнут.
Дракон задумался, после чего подхватил свою добычу и почапал за ближайшие деревья, где и продолжил ужин, старательно игнорируя вопли Гришнака, что кости там тоже оставлять не следует...
Короче, ночь начиналась в лучших традициях. После небольшой перебранки, дележки трофеев (того, что не пошло на производственные
дела Ангбанда и не было изъято Повелителем и Виверном для личного пользования. А Повелитель какой-то кинжал забрал, еще долго так его
рассматривал. Ему-то зачем? Ведь может себе заказать что угодно, хоть лопату с эльфийскими рунами! А то и сам сделает – еще лучше получится, чем у наших оружейников. А они у нас спецы – к ним бы из Гондолина и Нарготронда бегали, только пусти)... Так вот, после
дележки оставшихся трофеев и ужина все повалились спать.
- Хорошо спят, бестии. Тревогу, что ли, поднять, чтоб жизнь медом не казалась? - Это были однако не более чем мысли вслух. К своему
отряду Реандр относился уважительно и приколов над ними не устраивал. Впрочем, такое отношение было более чем обосновано – в отряде набралось полсотни лучших уруков, а в понятие Черного Виверна «лучшие» попасть было более чем трудно. Эти – попали.
Прошелестел ветерок, и по небу метнулась какая-то тень. Реандр поднял голову, всматриваясь в темноту. Нет, не дракон – крылья не те. Как будто птица – но какая-то большая. Странно. Может, Повелитель что-то испытывает?
- Эй, ты! - окликнул он одного из дозорных. Он помнил большинство уруков по именам, имена же людей запоминать не пытался. - Что это? – поинтересовался он, указывая в небо. Сейчас этому атани конкретно достанется за невнимательность.
- Где? – непонимающе пробормотал человек. Реандр фыркнул – слепых поставили, что ли?..
- Смотри, - он ткнул пальцем в небо, следя за точкой.
- Не вижу, - растерянно пробормотал человек. Реандр подобрался. Пихнул одного из уруков – надо отдать должное, тварь проснулась мгновенно, – и снова указал вверх:
Тот некоторое время вглядывался в темноту, после чего отрицательно покачал головой. В следующую секунду Хайвборн взлетел в седло. Кто-то пытался проникнуть в замок под прикрытием амулетов, столь сильных, что обученные уруки в упор не видели шпиона. Если бы не способности, заложенные Повелителем, – и он бы не увидел.
Несмотря на скорость породистого коня, он не успел. Странная птица спикировала вниз к самым верхушкам башен, и со спины ее спрыгнула крошечная фигурка седока. С земли Хайвборн мог различить только длинные одежды светлых тонов.
«Маг. Причем не из темных. Непонятно...»
Он проследовал прямо к нужному строению и уже взбежал по ступенькам, когда неожиданно столкнулся с Гортауром.
- К вершине этой башни подлетела огромная птица, защищенная сильнейшей маскировочной магией, седок уже в башне, - на одном
дыхании отрапортовал Виверн. Саурон сделал короткий знак «стой здесь» и метнулся вниз по ступенькам. С вершины этой башни шел только один ход, и вел он мимо двери в покои Мелькора. Виверну об этом знать было не обязательно.
Тенью скользнув по коридору, майа неслышно пронесся по ступенькам. Вот и дверь. Только бы все было в порядке... Великая Тьма... Сейчас
Саурон как-то не думал о том, что Вала намного сильнее его и нет противника, с которым Ортхэннер мог бы справиться, а Мятежный не мог. Осталась только тревога, близкая к панике, – ведь гигантской птицей, скорее всего, был орел...
Дверь скользнула в сторону, а ладонь Саура уже лежала на рукояти меча...
Он не ожидал такого. Право, не ожидал.
Саур безмолвной статуей замер на пороге, не в силах пошевелиться, только ошалело моргая. Он стоял там. В голубых одеждах, ясный и светлый среди привычной тьмы... Учитель стоял рядом, чуть приобняв
его за плечи, с немного растерянным лицом. Как бы невзначай отстранился, улыбнулся ученику, кивнул, словно приглашая.
А майа все стоял и не мог отвести взгляда от нежданного гостя.
Голубые глаза вглядываются в него: неуверенно, немного испуганно, словно его застали за чем-то недозволенным, – и все это с едва заметным оттенком осознания внутренней силы.
Изумрудно-кошачьи глаза, напротив, уверенны и бросают вызов. Сполохи пламени... Он порывисто прижимает Сулимо к себе, обнимая за плечо. Король Арды склоняет голову ему на грудь, смотрит почти
виновато.
- Нет, не видел, - резко, как перчатка, брошенная в лицо.
Ортхэннер развернулся на каблуках и вышел.
Мелькор несколько секунд тупо смотрел на так и не закрытую дверь, потом отпустил Манвэ, подошел и запер тяжелую створку. Обернулся – Манвэ так и стоял посреди комнаты потерянным щенком. Руки безвольно висели по бокам, спина сгорбилась, словно под непосильной ношей.
- Мы... неправильно поступаем, - пробормотал он. - Не надо было мне к тебе приходить.
Мятежный обнял его, привлек к себе.
- Перестань, ей-богу. Перебесится и успокоится. Я и не надеялся, что он нормально среагирует, сам знаешь, какие эти майар – без Эру в
голове. Побегает, остынет, а там видно будет, - он поцеловал Манвэ в висок. - Вот увидишь, еще третьим к нам попросится, от зависти-то!
Манвэ поднял глаза на брата.
- Нет.
Саурон шел через Ангбанд. Он ничего не слышал, голоса едва
проникали сквозь шум в ушах. Перед глазами плясали огненные фейерверки. Несколько раз он едва не натыкался на орков и людей, один из барлогов проводил его задумчивым взглядом. Но майа не знал этого. Предал. Мелькор их предал. Всех. Только так он понимал увиденное, и другого смысла у этого не было. Не могло быть. Манвэ – в Ангбанде. Не в темнице, как поверженный противник. И не за столом переговоров, как будущий друг. Нет. В объятиях Мятежного.
Он не знал, что больше поразило его: присутствие врага в родных стенах – или эта беглая ласка? Похоже, объятия были последней каплей. Слишком резкий переход, слишком внезапно. Он не мог понять, осознать – а сейчас уже и не хотел. «Почему?» - спрашивал он себя. И не находил ответа...
На улице опускалась ночь. В землях Мелькора всегда было темно, но
днем привычный глаз мог без труда различить окружение. Ночью же лишь отблески костров рассеивали мрак.
Костров было много. Языки пламени плясали во мгле и отбрасывали на землю замысловатые тени, озаряя демоническим светом лица сновавших тут и там людей, переругивающихся орков и сжавшихся у костра пленных нолдор.
Именно к ним направился Ортхэннер. Эльфы, заметив приближение Черного Властелина, посильнее прижались друг к дружке. Один из них подался вперед, закрывая собой остальных. Совсем молодой, хотя и явно старший в группе, он был испуган не меньше собратьев. Не нужно было видеть расширившиеся зрачки, слышать частое дыхание – с каждым шагом Ортхэннера страх все больше искажал черты еще совсем юного лица.
Когда майа остановился перед ним, тот дрожал – но продолжал закрывать
остальных, сбившихся кучкой у него за спиной.
Молниеносное движение, пальцы смыкаются на хрупком горле, ноги отрываются от земли. Саурон молча смотрел, как эльф извивается в его руке, отчаянно царапая ногтями мифриловый наруч. Постепенно хриплые стоны затихли, а широко распахнутые глаза подернулись поволокой. Когда нолдо безжизненно повис в воздухе, Гортаур стиснул пальцы. В уши ударил хруст ломающихся позвонков, голова эльфа неестественно упала на сторону. Майа отбросил бесполезный труп под ноги кучке жавшихся друг к дружке пленников. С отнятой жизнью как будто ушла часть душившего его гнева. Злоба на Мятежного немного отпустила, стало легче дышать.
Он повернулся, чтобы уйти, когда крошечный кулачок ударил его по ноге. Нахмурившись, Черный Властелин обернулся. Маленькая девочка остервенело колотила его по защищенному доспехами бедру. Металл ранил
кожу, но эльфийка не замечала, как доспех покрывается ее же собственной кровью.
- Ненавижу! – кричала она на синдарине, задыхаясь от ярости и бессилия. - Ненавижу! Жестокий! Жестокий!
Саур просто оттолкнул ее. Этого было более чем достаточно. Отлетев на несколько метров, она сбила с ног одного из нолдор, перевернулась через голову, упала на землю и затихла. Краем глаза Гортаур заметил, что кто-то из пленников осторожно потряс ее за плечо, но не видел, подняла ли она голову.
Предал. Мятежный – теперь он мятежный для обеих сторон. Саур скользнул глазами по роте орков, споро сортирующих трофейное оружие. Если бы они знали, что тот, за кого они дерутся, сидит у себя
в покоях в обнимку с их смертельным врагом. Если б они видели ту нежность, с которой Могучий смотрит на брата. Если б они... Да они
взяли бы Ангбанд приступом, и никакие орлы Манвэ не защитили бы Мелькора от гнева его же войск.
Именно так – Ортхэннер вдруг отчетливо понял это. Они разорвут Черного Валу на кусочки, и их ничто не остановит. Только несколько слов. Сказать им правду – и все будет кончено. Тогда почему же он медлит? Вот они, рядом, готовы слушать его, если он заговорит. Здесь и сейчас. Почему нет?
Он сидит на полу, положив голову ему на колени, а тонкие пальцы расчесывают шелковистые пряди...
Вот почему.
Кошачьи глаза, где в черноте зрачков отражается пламя свечи, – самые родные, самые близкие, и если отвернутся – больно...
Вот почему. Их много – таких вот моментов, незначительных деталей, составляющих одно целое из разбитых кусочков. Иногда хочется нежности и тепла. Вот так... И он ничего не сможет сделать. Порвать эти нити? Как? Разорвать на части себя?
«А разве я не могу? - подумал Саур, шагая через лагерь к
виднеющемуся вдалеке черному шатру. - Разве не хватит сил резануть по живому? Ведь всегда хватало».
Он откинул полог, и фигура за столом резко села вполоборота. Узкое эльфийское лицо с совсем неэльфийским выражением. Странные синие глаза, лишенные зрачков, смотрели холодно и жестоко. Длинные серебристые локоны разметались по щетинящемуся острыми шипами черному доспеху – почти в тон серебристому соку, поблескивающему на податливых губах. Смесь чувственности и потусторонней агрессивности. Реандр Хайвборн. Черный Виверн.
Несколько секунд Гортаур просто смотрел на него, затем молча кивнул в сторону выхода.
- Пойдем... потренируемся.
- У меня до сих пор не готов план вторжения в западные окраины,
- заметил Реандр, но Саур нетерпеливо мотнул головой. - Пойдем. Мне это необходимо.
Они вышли из шатра на открытое место подальше от костров – Черный Властелин не был настроен на показательный бой. Все что ему требовалось – это яростная схватка, драка, где противник не боится убить, где приходится выкладываться полностью, чтобы выйти победителем или хотя бы просто живым.
Их разделяло несколько шагов, когда Виверн повернулся к нему лицом
и положил руку на рукоять меча. Саур ответил тем же. Прикосновения
было достаточно, чтобы Гхаш Гуул, живой меч, Дух Огня, понял, что смерти сегодня не будет. Теперь Гортаур был уверен, что меч не попытается убить его телохранителя, если по какому-то роковому стечению обстоятельств Виверн даст ему такой шанс.
Удар последовал незамедлительно. Короткий, почти без замаха, не нападение, а скорее разведка. Блок. Короткий тычок. Скользящий блок.
Полуоборот, удар со спины, прыжок, уход, блок. Медленно. Саур стиснул рукоять меча и перешел в яростную атаку. Виверн согласно подстроился, адаптируясь под изменения в танце смерти, и нанес ряд сокрушительных ударов, тесня Гортаура к краю площадки.
Майа ответил подсечкой, на миг замедлившей движение противника, и ушел ему за спину. Опускающийся клинок со звоном ударился о черную сталь меча Василиска.
Они дрались более полутора часов. Оба задыхались от усталости, но Саур не сбавлял темпа. Бой закончился внезапно. Гор споткнулся, уходя от удара, не удержал равновесия и упал на колени. Мгновенно перевернулся на спину – и ему в горло уперся клинок.
- Ты невнимателен, Повелитель, - покачал головой Реандр. Он тоже едва стоял на ногах, но драконий глаз питал его силой, а это значило, что он мог бы продолжать бой еще несколько часов без передышки. После чего умер бы от разрыва сердца, так и не ощутив усталости.
Гортаур лежал на земле, прикрыв глаза. Ярость, ослабленная убийством малолетнего нолдо, окончательно испарилась, оставив лишь призрачный след-воспоминание. Теперь можно было думать и принимать решения.
Перехватив меч за лезвие, он дернул его на себя, заставляя Виверна потерять равновесие и рухнуть рядом. В падении тот, однако, не выпустил оружия и теперь, уже на земле, резко дернул, освобождая клинок. Саур не сопротивлялся – меч ему был ни к чему.
Реандр растянулся на земле, не беспокоясь за испачканные волосы, и блаженно прикрыл глаза. Сейчас Повелитель наконец расскажет, что заставило его загнать до полусмерти себя и своего телохранителя.
- Я дам тебе один личный совет, Реандр, - тихо сказал майа, называя телохранителя по имени. Это означало, что сказанное здесь должно было остаться между ними. - Не полагайся на Мятежного.
По крайней мере, пока что.
Хайвборн молчал. Он осмысливал услышанное. Внезапно лицо полуэльфа
возникло прямо перед глазами Гортаура. Несколько удивленное лицо, черточки бровей поломаны у висков, одна чуть выше другой. Прежде чем Виверн задал интересовавший его вопрос, Саур молча протянул руку, собирая полный кулак серебристых волос на затылке. Пригнув Реандра поближе, слизнул поблескивающее серебро с нижней губы. Сладковато-терпкий вкус одного из сильнейших ядов, по счастью, безобидного для Черного Майа.
- Тебе не надоел этот кустарник?
Хайвборн с усмешкой мотнул головой, отчего его лицо как бы отгородилось с обеих сторон серебристыми водопадами волос.
- Нет... - протянул он.
*
Вот теперь можно было и подумать. Физическая усталость отрезвила воспаленный мозг, ярость улеглась, и факт отношений Учителя и Манвэ стал просто еще одним жизненным фактом. Итак, Манвэ...
Поговорить с Мятежным. Подловить его одного и поговорить. Возможно, все не так плохо, как показалось на первый взгляд.
Возможно, Мелькор ведет тайную игру.
Саурон резко открыл глаза и уставился в темноту ночи. Конечно, почему бы и нет? Тонкая политика обмана, он захватывает Владыку
в свои сети, как бабочку, чтобы потом диктовать ему свои условия так, что тот не сможет отказаться.
Это стоило обдумать. Все не так плохо. При таком раскладе его вспышка только на руку Учителю, придаст убедительности их игре – а
ведь теперь это будет их совместная игра против Короля Арды, в этом
Саур не сомневался.
*
Мятежный поднялся на башню. Вскоре рядом с ним показалась фигура, закутанная в черный плащ. Некоторое время они стояли молча. Внезапно налетевший порыв ветра рванул капюшон, но рука незнакомца взметнулась вверх и успела придержать ткань прежде, чем та упала за спину. Это была красивая рука, небольшая, как у подростка, но лишенная юношеской угловатости. На запястье мелькнул край золотого наруча с искусными малахитовыми вставками.
Прежде чем рука опустилась, ее перехватила другая – больше, резче, явно принадлежащая взрослому мужчине. Вот только кожа ее не светилась изнутри. Напротив, от нее веяло холодом вечных льдов, но несмотря на
это фигура в плаще не отстранилась. Пальцы переплелись, и незнакомец
повернулся к Мелькору.
- Я вернусь, как только смогу, - зазвенел серебряный колокольчик голоса. - Знаешь, это больно, что мы не можем просто все забыть.
- Нам не позволят, брат. Ты знаешь, - тяжелым золотом прозвучал ответ Мятежного. - Нас не простят ни здесь, ни там. Мы – Владыки, нам верят, на нас надеются.
- Но ведь твои орки преданы тебе! Почему ты не можешь объяснить им? Сказать? Сколько еще дней должно пройти, прежде чем мы перестанем прятаться, как нашкодившие эльфы?!
Мелькор сжал его запястье.
- И правда, младшенький! Сколько можно ждать?! Пойди, скажи Валар, пусть готовят пир, мы приедем в Валинор и отпразднуем наше единение, а?! Тулкаса позовем, пусть нас обвенчает там же, как тебе мысль?! Что, медовый месяц за Гранью тебя не прельщает?! А зря!..
Он осекся и замолчал, потом примирительно опустил глаза.
- У нас у обоих нервы ни к черту. Только решать это непросто, ни у тебя, ни у меня. Требуется время... и подход. Я не знаю какой, но рубить с плеча здесь нельзя. Иначе мы вообще все погубим.
Манвэ согласно кивнул.
- Я прилечу через четыре дня, - произнес он, пытаясь поймать взгляд Черного Валы. - За это время я надеюсь немного... разобраться.
- Я тоже, - задумчиво ответил Мелькор. На башню спланировал Гвиахир. Мятежный порывисто прижал к себе Короля Арды, стиснув изо всех сил, словно это могло удержать Сулимо здесь. И почти сразу отпустил. «Если он скажет хоть слово, я не отпущу его. Ей-богу, не
отпущу. И пусть делают что хотят».
Фигура в плаще скользнула на спину орла, и уже там на миг обернулась.
- Я вернусь, - ветер подхватил серебристый голос и закружил его вокруг башни, где в черных одеждах стоял Могучий. Взмахнув крыльями, Гвиахир взмыл в небо и вскоре растаял в ночи.
*
Гортаур проводил взглядом исчезающего орла. Манвэ улетел, и это было хорошо. Хотелось, правда, чтобы он вообще улетел навсегда, но что-то подсказывало, что здесь ждать удачи не приходилось.
Он бесшумно вошел в башню и ждал, слыша шаги спускающегося Мятежного. Наконец Мелькор преодолел последний виток и остановился перед Черным Майа.
- Вот с тобой как раз я и хотел поговорить, - произнес он, на взгляд майа, как-то мрачновато. Саур согласно кивнул и последовал за Учителем. К покоям Мелькора вел прямой коридор, путь до них составлял не больше пяти минут – однако обоим казалось, что они идут
несколько вечностей.
«Так что же это: умелая игра или истина?» - Гортаур не отрывал глаз от покачивающегося в такт шагам темного плаща. Он почти
конвоировал его в его же покои, и в походке Валы сквозило напряжение, хоть он и не разрешал себе обернуться. На какой-то миг они поменялись местами: Крылатый вершитель судеб Арды – и его помощник и слуга.
Вот и дверь. Плита скользит в сторону, открывая до боли знакомую залу. Кресло посредине, взлетающие к потолку ряды полок, небольшой письменный стол, сейчас непривычно пустой.
Майа сглотнул подступивший к горлу комок и холодно посмотрел на Учителя. Тот не отвел глаз. У Гора перехватило дыхание. Нет, это
не игра, не тонкий ход, нет... он... всерьез. Весь этот нелепый фарс – правда... Саур не ожидал подобного, теперь он просто стоял и ждал.
«Пусть это просто будет, просто будет», - нашептывала мягкая тьма глаз Валы.
«Я – видел», - молча отвечали антрациты фаэрни.
«Ты – видел, и ты – понял. Он – с нами».
«Он – враг»
Мелькор закрыл глаза и отвернулся.
- Какой же ты все-таки упрямый, сын, - произнес он, не
поворачиваясь, – произнес сердито, как говорят с непонятливым ребенком. - Он мой брат, что здесь странного?
- Он враг, Учитель. Я удивлен, что должен напоминать тебе об этом.
Саур знал, что балансирует на грани наглости и хамства, и что еще пара таких фраз – и по его голове Гронд заплачет. И тем не менее он продолжил:
- Вы по разные стороны баррикад: он выбрал свой путь, ты выбрал свой.
- Ты хочешь сказать, что с пути не сворачивают, фаэрни? – Мелькор приподнял бровь. - Тогда почему ты здесь, а не в сиянии Валинора? Почему ты не работаешь рядом с Ауле? Сейчас он кует нерушимую цепь Ангайнор. Для меня. Почему же ты не с ним?
- Я не служу больше свету, - ядовито парировал Гортаур. - И не бегаю в Аман, чтобы там, не дай бог, не заметили моего отсутствия.
Крылатый молниеносно развернулся к нему боком, вытянув руку и почти упираясь пальцем в черный доспех фаэрни.
- Не смей говорить так, понял?! У него нет выбора, он... в клетке. В красивой, позолоченной клетке – а реально – в том же Ангайноре. Навсегда. Если о его отлучках узнают – ему конец. Ты понимаешь это?
- Да, - мрачно кивнул Черный Майа. - Как и то, что именно из-за него ты сидишь в Ангбанде, не смея свободно ходить по земле. Из-за него ты один – против всех Валар. Он их Король, Король Арды – которая могла бы быть твоей!
- Арда и так моя!
- Расскажи это барлогам! Он бросал на тебя войска, раз за разом, и там гибли наши, помнишь?! Люди, эльфы, ахэрэ, орки, тролли, гоблины – сколько их умерло с твоим именем на устах?! Тысячи?! Миллионы?! Да кто ты такой, чтобы распоряжаться их жизнями, а потом предавать?! Они верят в тебя – и что?! – в запале Саур стиснул запястье Валы. - Думаешь, я не знаю, почему ты носишь эти наручи, а? Все время носишь, никогда не снимаешь. Не забывай, Мятежный, я видел – раны зажили, но остались шрамы, о да, жуткие уродливые шрамы на запястьях, которые
ты теперь должен скрывать. Помнишь, как было тогда?! Они были раскаленными, эти кандалы. Я видел следы – я ведь сам резал твои браслеты! А ведь он мог сказать слово, одно слово – и этого бы не было, но он...
Тяжелый удар наотмашь отправил его через зал. Резкий и болезненный - и не будь Гортаур майа, он скорее всего тут же отдал бы Мандосу душу. Панцирь частично защитил спину, но одна из полок ударила по затылку, отдаваясь тупыми толчками в голове, звоном в ушах и искрами перед глазами.
Саур осел на пол, бессмысленно наблюдая, как кровь из разбитой губы течет на панцирь.
- Но он не сказал его, - тихо закончил майа. Кажется, Вала не услышал. Подойдя к нему, присел на корточки среди кучи посыпавшихся книг, провел пальцами по подбородку фаэрни, стирая кровь. Жест молчаливого сожаления о поступке.
- Он все равно мой брат, - мягко сказал Крылатый, продолжая задумчиво отирать набегающие алые капли. Гортаур не отстранялся.
Пальцы Учителя приятно холодили кожу, от них как будто рассасывалась вязкая боль в затылке.
- Он все равно мой враг, - тихо ответил майа. - Ему не место здесь, в Темной Твердыне.
Мелькор покачал головой. Он не хотел спорить – сейчас. Но что оставалось делать?
- Мы будем говорить позже. Завтра. А сейчас отдохни.
Гортаур осторожно поднялся. Тело ломило – да, Вала - это тебе не нолдор. Мотнул головой, откидывая назад волосы, и тут же пожалел об
этом – перед глазами заплясали огоньки.
- Завтра, - эхом повторил он. - На рассвете.
- На рассвете, - согласился Вала.
Саур уверенным шагом покинул покои, и лишь когда тяжелая дверь закрылась, позволил себе подпереть ближайшую стену и закрыть глаза. Надо было срочно привести себя в порядок. И – снова решать.
*
Реандр прикрыл глаза, наслаждаясь теплой водой. Он любил бассейны как класс, там можно было расслабиться, поваляться в свое удовольствие с девочками или пленными эльфийками – это уж как Тьма на душу положит. Сейчас он как раз этим и занимался... Ну, почти.
Было тихо, только дыхание за спиной – девушка из светлых эльфов массировала ему плечи, сидя на краю бассейна. Она была хрупкая и миниатюрная, все еще довольно испуганная, но подчиняющаяся беспрекословно. А еще она была глухонемая – лично постарался.
Дверь приоткрылась, и тихие шаги привлекли внимание Виверна. В этот момент он пожалел, что эльфийка не была еще и слепой.
Саур выглядел из рук вон плохо. Забрызганный кровью панцирь гулко падает на пол, за ним – поножи, куртка и штаны. Оставшись в одних наручах, Гортаур забрался в бассейн, привалился к стенке и закрыл глаза.
С кошачьей гибкостью Реандр выскользнул из воды и направился к дальнему краю залы. Там он снова погрузился в воду и поплыл к противоположной стенке, где полулежал Ортхэннер. Отсюда было видно, что у майа разбито лицо – причем не так, как бывает в потасовке (да и кто решится на потасовку с Черным Властелином?! Нолдор глупцы, но не идиоты же в самом деле... А темные – нереально). Это явно был один сокрушительный удар. «Вала, - отрешенно подумал Хайвборн, – Мятежный. Этот – мог». И тут же встал вопрос «За что?», и мысленные прикидки,
что Саур мог сделать, чтобы так получить.
Тем временем Тху открыл глаза и мрачно уставился на Реандра.
- Чего тебе? – буркнул он. Виверн промолчал, только красноречиво перевел взгляд на розоватое облачко растворяющейся в воде крови.
- Не твоего ума дело, - бросил Гор. - Заживет. Дай сюда, - он кивнул на флакон целительного масла на бортике. Заживляет почти все – сам проверял. И сам же писал состав. Хорошая штука - и никаких личных магических затрат. Он подождал, пока Виверн передаст ему требуемое, и в который раз испытал глубокое удовлетворение, наблюдая за полуэльфом. Все-таки как он хорошо двигается – быстро и бесшумно, даже в воде. Определенно, творение удалось, что надо. Хорошее
творение, такое же хорошее, как целительное масло. Даже лучше.
Вылил немного пряно пахнущей жидкости на ладонь, растер по коже. Все, теперь через пару часов и следа не останется. А все-таки он сволочь, этот Мятежный – вот так бить. Главное, за кого?! За собаку валинорскую, которой только с псами Оромэ на охоту бегать?! Манвэ, с... Сулимо...
За спиной произошло какое-то движение. Подстегнутый злобой майа отреагировал раньше, чем осознал это; его рука рванулась назад, хватая чью-то густую копну волос. Девушка. Кажется та самая, что массировала плечи Виверну, пленная нолдо. Сейчас она неловко изогнулась, пытаясь окончательно не свалиться в бассейн и одновременно вывернуть голову вслед за запутавшейся в блестящих локонах безжалостной рукой. Маленькая эльфийская дрянь.
«Убить», - пронеслось в голове Гортаура, и девушка прочла в его глазах приговор. Она побледнела, а его мысли понеслись дальше.
Стиснуть тонкую шею, руку под воду – и пока не задохнется. Это будет медленная, хорошая смерть.
Он остановился в последний момент. «Это игрушка Виверна, - всплыло
на окраинах сознания. - Нехорошо убивать чужие игрушки». Да и маленькая дрянь вела себя правильно - не выдиралась, не кричала, просто замерла на месте с широко распахнутыми глазами. Кажется, даже моргать забыла. Вздумай она дергаться – точно б прикончил, а так...
Саур отшвырнул ее, краем глаза наблюдая, как она споткнулась и растянулась на полу. Правда, тут же подобралась и выскользнула из купальни. Молодец, стерва, если повезет, может и выжить в Ангбанде. Если к темным эльфам прибьется – считай, спаслась.
Он повернулся – Хайвборн все так же полулежал, облокотившись о стенку бассейна. Как будто ждал чего-то...
- Патрули вернулись? – отрывисто поинтересовался майа. Тот пожал плечами.
- Вполне могли.
- Вот пойди и послушай, что они говорят, - отрезал Саур. Виверн посмотрел на него и кивнул, явно пряча усмешку.
- Как прикажешь, - он одним движением оказался на полу и не спеша пошел через зал к тому месту, где на бортике лежала его одежда и
доспехи. Все так же деловито, но явно без спешки вытерся, оделся и только потом ушел. Саур прошипел ему вслед нечто нелицеприятное. «Наглое создание. Выпороть бы тебя, как в детстве, глядишь, и свое место б знал». Мысль, впрочем, осталась недодуманной.
Завтра на рассвете. Они закончат разговор и придут к единому мнению. А если смотреть правде в глаза, то...
Это было ясно, как утреннее построение в Форменосе. Никакого общего мнения не будет. Ему придется либо принять Манвэ на равных, либо... может ли Учитель просто плюнуть на него?
Практика показала – может. Саур не практиковал истину «Бьет - значит любит». Когда ему хотелось сбросить напряжение, он находил более подходящие цели. А за Мятежным – так вообще рукоприкладства не наблюдалось. Видимо, еще во времена Светильников душу отвел, теперь все остальное казалось мелким.
Вообще у них давно установились на редкость трепетные и чуткие отношения. Обидеть другого – это уже была крайность, нечто на грани невозможного. В расчет бралось все: мельчайшие жесты, мимика, взгляд – и если что-то вдруг давало повод думать, что другой недоволен, это было равносильно сошествию Эру Единого.
Все-таки им заметно не хватало ласки. Именно отсутствие кого-то, кому можно подарить накопившуюся в душе нежность, бросило их в объятия друг друга много лет назад. С тех пор так и повелось: на людях – Мятежный Вала и Черный Майа, единомышленники и побратимы; за запертыми дверьми личных покоев – обжигающие поцелуи и торопливые ласки, а иногда просто тонкие пальцы в белых волосах и мерный стук сердца.
Теперь Мятежный предпочел ему Короля Арды. Точнее, не предпочел, а
захотел получить обоих сразу. Вот только делиться Саур не привык. Завтра утром...
*
Валар не нуждаются во сне. Мятежный нередко пользовался этим, радуясь возможности бодрствовать столько, сколько надо, и в результате имея чуть ли не на треть больше времени, чем обычный человек. Однако просто полежать в кровати было приятно уже само по
себе, и в этом он при случае себе не отказывал.
Вот и сейчас, лежа на шелковых простынях, он задумчиво смотрел в потолок. Облегчения не было, только все сильнее запутывался тугой клубок боли где-то в груди. Он думал о Сауроне и Манвэ. О каждом отдельно, и обоих вместе, и боль плавилась, пропитывая его,
дергая за тончайшие ниточки. Крылатый не заметил, как забылся сном...
Его разбудило ощущение чьего-то присутствия. Приоткрыв глаза, он удивленно посмотрел на сидевшего на краю постели Саура. Тот был свеж и бодр, и в целом выглядел как обычно – за исключением отсутствия
доспехов. Рубашка из тонкой кожи, как всегда черной – ее он раньше не видел.
Он молча улыбнулся – это было приятно, проснуться рядом с фаэрни.
Спокойно – а как раз спокойствия ему и не хватало последнее время. Все менялось, причем не так, как он того хотел. Чем-то сравнимо с первым пленением – ты каждой клеточкой чувствуешь, что ставшие привычными, столь милые сердцу вещи ускользают, а сделать ничего не можешь. Как здравур в сито лить.
Фаэрни улыбнулся в ответ – вот только странная была эта улыбка, нехорошая.
- Первый луч солнца.
Вала прикрыл глаза и откинулся на подушку, не скрывая, как ему не хочется вновь обсуждать эту тему. В какой-то миг Гор почувствовал себя настырным нахалом, по сотому разу требующим ответы на те же вопросы, но тут же прогнал это чувство. Ответов-то вчера он как раз и не получил...
Мелькор вздохнул и сел на постели.
- Значит, все еще Манвэ? Что ж...
Он внезапно поймал руку фаэрни и потянул, опрокидывая его на
простыни. Там, уложив его на спину и устроив подбородок на сплетенных пальцах на груди Саура, он невозмутимо продолжил:
- Я вот что тебе скажу, сын. Любовь – она разная. Очень разная. Я и сам не совсем это понимаю, но чувствую, что так оно и есть.
Все-таки насколько Мятежный в своих покоях отличался от Могучего
на людях... Сейчас перед Гором просто человек, и легко было забыть, что это – сильнейшая из Стихий.
- Так вот любовь... Не пойми меня превратно, но это довольно особое чувство... как бы сказать... для этого, для настоящей любви,
требуется понимать человека, ну или кого там ты любишь. Ну, не только понимать, конечно, – чувствовать его, когда ты видишь – и понимаешь – да, вот мое счастье. И тебе все равно, кто он - Эру Единый или распоследний эльф, темный или светлый. Тебя... ну, как молния бьет, что ли. Понимаешь, о чем я?
Черный Майа задумчиво свел брови на переносице, отчего лоб прочертили две тонкие линии. Он не понимал... Точнее, понимал, но не
совсем.
Вала вздохнул и наклонился к нему, теперь их лица разделяло лишь несколько дюймов. Саур вдохнул, ощущая легкий запах кожи Крылатого. Каждый раз, пытаясь описать этот запах, он находил лишь слова «холодный», «чистый» и «не отсюда». Так, наверное, должно было пахнуть безлунное звездное небо.
- Любовь – чувство внезапное, ее нельзя путать с дружбой, даже с самой тесной. Она – не привычка. Она – другая. Я не хочу бросать тебя, ты слишком мне дорог, фаэрни. Но... я не хочу лишать тебя твоей любви, твоего настоящего чувства. Ты ведь не найдешь его, останься
мы вместе.
- Значит ли это, что вместе мы уже не будем? – холодно поинтересовался майа.
Мелькор покачал головой.
- Будем, Ортхэннер. Но не так, как раньше.
- Не так, как раньше, - эхом откликнулся фаэрни. - Он ближе тебе – по духу?
- Это смешно, Гор, ты не находишь? Он же мой главный противник, - Вала улыбался. - Это другое. Это... молния. Не знаю.
- Он любит тебя?
- Да.
- Откуда ты знаешь?
- Чувствую, что любит.
Голос фаэрни оставался спокойным, и только по глазам можно было судить, что кроется за неспешной речью.
Мелькор задумчиво пожевал губу.
- Это неважно, фаэрни. Неважно, на чьей он стороне, и как часто мы видимся, и как – это все другое, приходящее. Он – отражение меня, как две половинки разбитого амулета, соединенные вместе, – и неважно, как далеко друг от друга они найдены. Нас с тобой свели обстоятельства, с ним же...
Он осекся, когда Гортаур неожиданно резко перекатился на одеяле, заставляя Валу лечь на спину и оказываясь над ним. Мелькор не сразу понял, почему на лице фаэрни непонимание сменилось вдруг горько-злобным осознанием.
- Значит, обстоятельства? – медленно проговорил он. - Что ж, отлично. Знаешь, ты прав. Вокруг орки да барлоги, эльфы, которые и одной ночи с тобой не выдержат, и люди, которых ты не понимаешь. Иного выбора просто нет – не с гоблином же, в самом деле. А тут под рукой есть преданное более-менее равное тебе существо – грех не воспользоваться. Можно и любить, и заботиться – а что? Оно ведь твое творение, и так тебе принадлежит. Поиграть, приласкать – это ведь интересно, правда? А однажды...
- Да что ты...
- Молчать!
И Мятежный замолчал – скорее от неожиданности. Гортаур продолжил:
- А однажды ты находишь достойную партию. И думаешь – вот он, тот, кто мне нужен. За него придется побороться, но это стоит того. Но вот ручного фаэрни тоже не мешало бы оставить под боком...
Гортаур замолчал, пристально глядя в глаза Могучего. Тот некоторое время покусывал нижнюю губу, потом вдруг запрокинул голову и засмеялся.
- Саур... Великая Тьма, ты что, и правда так думаешь?.. Фаэрни... ну ты даешь... ты бы себя со стороны послушал, говоришь, как обиженная эльфийка...
Глаза Гортаура превратились в две бездонные черные пропасти, наполненные горько-мрачной злобой.
- Хорошо... - медленно ответил он и продолжил в неторопливой отчужденной манере. - Я тебя ненавижу, Моргот. Понял? Ты сволочь,
каких мало. Отвратительное мерзкое создание Эру Единого, и место тебе – в Мандосе, а лучше – за Гранью. А еще – ты предатель, и цена
тебе меньше, чем тухлому яйцу подружки Гвиахира...
- Думай, что говоришь, Саурон, - угрожающе прорычал Могучий, но Гортаур из своего полутрансового состояния вряд ли воспринимал опасность.
- И вообще, убирайся отсюда. Тебе здесь не место. Иди за Грань, Манвэ будет не против...
В следующий миг он лежал, уткнувшись лицом в подушку, а в шею вдавился чуть теплый металл наруча, прижимая к постели.
- Ты кем себя считаешь, дрянь? – Мятежный наклонился к самому его уху, горячее дыхание щекотало кожу. И снова этот неотвязный запах
звездного неба. - Ты думаешь, мне можно говорить такие вещи? Так ты ошибаешься, майа. Ты только что совершил самую серьезную ошибку в твоей несчастной жизни.
Ругань Могучего слилась с треском рвущейся одежды. «Это была хорошая рубашка», - отстраненно подумал Гортаур, сопровождая мысль хорошим тычком локтя. Если Вала думает, что Черный Властелин тут вместо подстилки, так это глубокое заблуждение. Сейчас, когда
основной целью Мятежного было удержать его в неком подобии неподвижности, у майа было преимущество – отсутствие у Мелькора возможности как следует замахнуться. С минуту они молча дрались, как два озлобленных феаноринга, причем Саур сумел несколько раз неплохо заехать Мятежному по ребрам, в ответ на что Мятежный ему несколько ребер сломал.
Все закончилось совершенно неожиданно – практически сломив сопротивление майа, Крылатый вдруг выпустил его и откатился в сторону, откидываясь на постели. Гортаур вскочил, не сводя глаз с Темного Валы. Тот явно не собирался продолжать борьбу и просто лежал на спине, подложив ладони под голову.
- Никогда больше не говори со мной так, - произнес он, тяжело дыша. Сау, напротив, старался вообще не дышать – давали знать о себе
сломанные ребра. Он смерил Валу тяжелым взглядом... и не ответил. Слова – для обиженных эльфиек. Он ответит делом. Пусть только кости
срастутся...
* * *
Манвэ летел над черными землями. Мерные взмахи крыльев Гвиахира успокаивали, но все равно он то и дело вздрагивал от незнакомых звуков. Несмотря ни на что, он не любил тьму. Века, проведенные в
Валиноре, где его слово было законом, отучили его бояться; и теперь, скользя сквозь ночь, он с ужасом осознавал собственную уязвимость.
В сотый раз он сердился, что брат не посещает его на Благословенной земле – и в сотый раз останавливал себя. Как бы там ни было, а здесь ему могли достойно противостоять лишь ахэрэ, духи огня. В Валиноре же на Мятежного обрушилась бы мощь всех Стихий. А дальше? Снова Мандос? Он не сможет вновь осудить Крылатого, не поднимется
рука. А если не осудит... Тогда Мандос для двоих. Как все же непрочна власть...
Свист разрезаемого воздуха. Оглушительное шипение. Драконы обрушились сразу со всех сторон. Прежде чем он сумел понять, что
происходит, пламя разрезало воздух, обдавая жаром орла и седока. Гвиахир заклекотал, едва увернувшись. В воздухе запахло палеными перьями. В панике Манвэ даже не успел подумать, что все это значит, он просто пригнулся, стараясь слиться с орлом и надеясь, что сильная птица вынесет его из передряги.
Мечась между вихрями огня, Гвиахир пытался вырваться из окружения, однако ему просто не давали такой возможности. Драконы один за другим сыпались с неба, их было не меньше дюжины. В панике орел попытался
прорваться с боем. Хищно выставив вперед когти, он с пронзительным криком бросится на ближайшего атакующего.
У Манвэ все завертелось перед глазами. Гвиахир закладывал крутые виражи, то резко уходя вверх, то вдруг бросаясь вниз, и все,
что оставалось Королю Арды, так это держаться покрепче и молиться Единому, чтобы сегодняшний день его не оказался последним. На миг ему показалось, что на одном из драконов сидит одетая в черное фигура, но разглядеть ее он не успел – орел снова сорвался вниз так резко, что у Манвэ закружилась голова.
Они почти падали в одно из ущелий Тангородрима. Там, как казалось орлу, можно было укрыться или попытаться запутать преследователей. А если и нет – все равно обратный путь был закрыт. Драконы заставляли их сбросить высоту...
Манвэ обернулся – если преследователи отстанут, у них будет шанс, – и тут он снова увидел темного седока. Издали его можно было бы
принять за эльфа – но эти создания не властны над драконами. Как и люди.
Внезапно его пронзила догадка, через миг превратившаяся в жуткое осознание.
- Артано, не надо!
Шум крыльев заглушил крик, но, кажется, Черный Майа услышал его. И Сулимо показалось, что губы Саура изогнулись в усмешке. Он подлетел ближе к орлу, почти догоняя его. В отличие от Короля Арды, сидевшего на голой спине птицы, и потому вынужденного отчаянно цепляться за выскальзывающие из пальцев перья, у Гортаура было седло. Да и сами
драконы были более приспособлены для полетов...
Когда расстояние несколько сократилось, Саурон потянулся за спину, где висел его лук, по мощности сравнимый с орковским арбалетом. На какую-то секунду он замедлил движения, не в силах отказать себе в удовольствии посмотреть в округлившиеся глаза Манвэ. Валинорский щенок понял, что его ждет. И что еще приятнее – понял, что он бессилен.
«Как все же это странно, - думал майа, прилаживая стрелу. - Он – Вала, он мог бы сразить меня не хуже Мелькора... Но сейчас, в данный момент, он просто перепуганный мальчишка, готовый бежать от шипящей змеи, даже если это всего лишь уж...»
Тетива натянулась и тихо тренькнула. Манвэ коротко вскрикнул – от испуга. И тут же крикнул орел. Как раз в этот момент Гвиахир заложил вираж, и заговоренная стрела пробила ему крыло. Что ж... Саурон
невозмутимо потянулся за второй. Приладил, натянул тетиву. Как же хороши эти огромные испуганные глаза...
Дракон рухнул внезапно. Дернулся в сторону, потом резко вверх. Перед тем, как вылететь из седла, Гортаур еще успел удивиться, почему животное перестало подчиняться его воле... Падал он недолго. В считанные секунды его подхватила чья-то сильная рука, стиснула запястье. Саурон поднял голову – и бессильно застонал. Сверху на него смотрела пара зеленых глаз, сейчас сузившихся от злобы.
Он попытался вырваться, но по руке потек холод. Ниже, по плечу, по телу, замораживая изнутри так, что не двинуться. Вскоре Гортаур повис безвольной куклой, безропотно позволив Учителю перехватить себя поперек туловища. Мелькор, бросив короткий взгляд на Манвэ и убедившись, что брат невредим, рухнул вниз, в ущелья Тангородрима,
унося Черного Майю с собой.
*
Они спустились вниз, пролетев между вершинами и углубившись в середину горной цепи. Вскоре Гортаур перестал узнавать места –
здесь нельзя было пройти пешком, а драконы отказывались летать сюда, даже покорные чужой воле, – их удерживал остаточный барьер, неведомо как появившийся после поднятия гор из земли.
За время полета Учитель не произнес ни слова, и Саурону оставалось только гадать, что он задумал. Развоплотить? Зачем тогда улетать так далеко? Чтобы Манвэ не видел? Странно. А если не развоплотить – то что?
Майа отвлекся от терзающих его вопросов, когда Крылатый пошел на снижение в одну из расщелин. Там он плавно приземлился на широкий выступ и направился к подножию уходящей вертикально вверх скалы. Саур беспокойно стрелял глазами по сторонам, очень надеясь, что он ошибается. Возможность ошибки испарилась, когда Мятежный прислонил его спиной к стене.
Камень ожил. Он зашевелился – Ортхэннер ощущал это кожей, – затем от скалы отделилось каменное щупальце. Скользнув поперек груди, оно прижало майа к скале и замерло. За ним последовало еще одно, и еще...
- Видит Тьма, я не хотел этого, фаэрни, - произнес он, и почему-то
Гортаур верил ему. Вот только сейчас это ничего не меняло. Саур был в панике. Заклятие льда, наложенное Учителем, все еще действовало, и он мог только слабо подергиваться в хватке жутких щупальцев, одно за другим застывавших бездушным камнем.
- Это ненадолго. Несколько веков – что это для бессмертного? Потом ты вернешься – это я обещаю.
- Ты прав, Моргот, я вернусь. И ты пожалеешь об этом дне, - прошипел Саурон. Могучий приблизился к нему и легко прикоснулся к его щеке. Лед, сковывавший майа изнутри, растаял, и фаэрни отчаянно рванулся в каменных тисках. Тщетно. Даже не посыпалась крошка. Ни трещинки.
- Это бесполезно, Ортхэннер, - тихо произнес Вала. - Эта скала удержит тебя столько, сколько нужно.
- Не надейся, - усмехнулся в ответ Гортаур, усмехнулся дерзко и нагло, хотя душу холодил страх. Века – здесь, среди мертвого камня, вдали от всего... И за что? За валинорского щенка?!
Прежде чем майа успел что-то сказать, Мелькор повернулся и ушел. Просто подошел к краю и сорвался вниз, развернув черные крылья.
Когда он исчез во тьме, Саур еще почти минуту держался, но когда стало ясно, что Могучий уже не услышит его, в ущелье раздался полный слепого отчаяния крик. Эхо подхватило его, разбивая о скалы, разнося по ущелью. Но никто не слышал его: остаточный барьер чужой магии бессчетное количество лет гасил звуки - равно проклятия и мольбы, злобное рычание и бессильные слезы, сменявшиеся истерическим смехом сходившего с ума Черного Властелина...
