Не идет тебе черно-белый цвет
Одиноких дней, одиноких ночей
Не везет тебе – убегаешь ты
Оставляешь мне о себе мечты...
Валерия

Лора Лайт была отличницей, признанной первой красавицей школы, лидером группы поддержки и блестяще выступала в дискуссионном клубе. Ее обожали, ей завидовали, ей смотрели в рот. Она была, что называется, дивой. И, наверное, Рэндольфу МакМиллену никогда не удалось бы к ней приблизиться, если бы не это странное происшествие...

21 сентября по дороге в школу их автобус был захвачен террористом.

Мать собиралась в командировку, отец брился, меланхолично подавая советы жене – как уложить чемодан, что точно не понадобится (например, толстый пуховик, хаха!) в Гонконге. Младший МакМиллен, Микки, с воем носился по ковру в гостиной, изображая самолет. Голова от братца шла кругом даже на кухне. По телевизору разорялось MTV – какая-то попсовая хрень вроде «Чудесный день» и все в таком духе.

Ну, справедливости ради, день и правда был чудесным и Рэндольф предвкушал, как после уроков они с Питом и Тедом смоются в Центральный парк, поглазеть на животных и спустить на воду катер Пита.

– Рэн, ты опоздаешь.

Отец широким шагом пересек кухню, опустил жалюзи. Вслед за ним влетел Микки, и у Рэндольфа практически заложило уши. Он поспешно сунул в рюкзак ланч и прыснул на улицу, как раз успев к автобусу. Водитель был ему незнаком. Из-под козырька задорно сверкнули темно-зеленые глаза.

– А где мистер Локвуд?

– В отпуске. Я за него.

Видимо, водителю это казалось забавным – он улыбался, показывая желтоватые зубы.

Сочтя это достаточным объяснением, да к тому же – почувствовав, как по позвоночнику отчего-то галопом пронеслись мурашки, МакМиллен прошел на свое место, заглядевшись на Лору и споткнувшись. Та казалась полностью поглощенной книгой.

Автобус медленно двинулся дальше, подбирая других школьников, а закончив, так же медленно вывернул к Кингс Пойнт, однако галдящие старшеклассники обратили на это внимание только когда Зануда Боб посмотрел на часы и громко возмутился.

– Эй! Мы же опаздываем в школу, мистер! Куда вы нас везете?!

Все так же невыносимо медленно автобус притормозил. Водитель встал и повернулся к ним.

– Минуточку внимания, – он поднял руку и дождался, пока все утихнут. – С прискорбием должен вам сообщить, что школа на сегодня отменяется!

Отвесив подросткам шутливый поклон, водитель подцепил ногтями кожу под подбородком и потянул ее, сдирая. На переднем сидении истерично завизжала Дэбби Уоттс. Водитель разочарованно поглядел на нее и... стянул с себя тонкую театральную маску.

– Здравствуйте, дети.

Рэндольф в каком-то оцепенении глядел на растянутый в улыбке алый рот, на темные провалы глазниц – глядел во все глаза, пока впереди него не заорала Лора. Тогда он словно превратился в машину – перетащил ее на свое сиденье и крепко прижал к себе, шепча на ухо, что все будет хорошо и чтобы она только не боялась. Нельзя бояться, когда имеешь дело с террористами. Что он еще шептал, он помнил довольно смутно, однако потом неоднократно вспоминал это ощущение: как в его предплечье уперлись ее тугие груди, как мокрое от слез лицо пряталось у него на шее...

– Сейчас мы поедем в гости к бабушке Джи.

Джокер усмехнулся, выкинул вперед руку, и кончик ножа завис ровно в миллиметре от носа Бада Ривера, ринувшегося на него. Парень замер, не глядя на лезвие, не в силах оторваться от злых зеленых глаз размалеванного бандита.

– Еще один лишь шаг сделает смельчак, и будет удивлен: без носа останется он, – пропел Джокер, поправил волосы и скучающе приказал: – Сядь. Не играйся в героя. Городу нужны совсем не герои.

Наверное, если бы Бад все-таки кинулся на него, за ним последовали бы и остальные. Все-таки Бад был звездой футбола и мог скрутить клюшку для гольфа в бараний рог. Но он почему-то не кинулся, а молча уселся на место, загородив собой свою девушку, Риз.

Джокер удовлетворенно кивнул.

– Итак, мы едем в гости к бабушке Джи. Если никто больше не желает выступить, я, пожалуй, сяду за руль. Оказывая сопротивление, вы делаете хуже самим себе. Но если будете паиньками, то, вполне возможно, ночевать будете уже в своих кроватках.

Не оглядываясь, он уселся, и автобус рванул вперед.

Потом и Бад, и Рэн, и даже Зануда Боб – все думали, почему же никто не кинулся на этого типа, ведь их было тридцать человек, а он один. Однако тогда подростки словно не осознавали, что все можно решить так просто.

«Террорист и преступник, именующий себя Джокером, сегодня утром взял в заложники тридцать подростков, учащихся Вудсайдской средней школы. Школьный автобус видели на дороге к Бельроуз, но затем ему удалось скрыться. Где сейчас находятся похищенные дети, неизвестно, но полученное письмо ясно указывает на то, что они по-прежнему во власти преступника. Предположительно Джокер потребует с городских властей выкуп...»

Брюс скрипнул зубами.

И тут же передача исказилась в помехах.

«Повторяешься», – подумалось Брюсу.

«Бэтмен, предлагаю тебе сделку. Ты ужинаешь со мной, а я отпускаю всех заложников целыми и невредимыми. Жду ответа на крыше, где протекает шахта лифта.»

Джокер хихикнул, видимо, считая это исчерпывающим указанием, и отключился. Мелькнуло возмущенное лицо диктора, и в экране тут же зависло «Приносим извинения за технические неполадки. Работы по восстановлению вещания ведутся, и в скором времени...»

Он выключил телевизор. Значит, все-таки не повторяется... Крыша, где протекает шахта лифта... Да таких крыш в Готэме больше, чем кошек на помойке! Однако Брюс тут же понял, о какой именно крыше говорил Джокер. Шахта там протекала, потому что Бэтмен промахнулся, когда пытался достать своего противника бумерангом.

Ужин? В обмен на детей?.. Что за придурь втемяшилась ему в голову?

Но каково воплощение?! Скажи Джокер это ему в лицо, Бэтмен, скорее всего, не задумываясь врезал бы наглецу, а затем постарался найти детей.

(И проиграл бы.)

И не ловушка ли это?

Не ловушка, конечно. Слишком пошло и грубо, «топорно» – сказал бы сам Джокер. В чем-чем, а в недостатке утонченности (извращенной, конечно) и фантазии его обвинить было трудно. И по той же причине он отмел версию о яде. Слишком просто.

Что-то другое... Но что?

У Брюса было четкое ощущение, что даже если он будет гадать целую вечность, ничего у него не выйдет. Пора признаться самому себе: Джокера он просчитывать не умел. Классическая схема, ранее работавшая с неординарными преступниками, к которой он прибегал как только логика оказывалась бессильной, здесь давала сбой. Можно. Можно было представить себе самое невероятное и быть уверенным: Джокер придумает что-то свое.

Вот как этот ужин, например.

Хочет ужинать с Бэтменом. То есть, притащиться в ресторан с парнем в костюме летучей мыши.

Идиотизм!

С другой стороны, тащить его в особняк тоже абсурдно.

Брюс неожиданно рассмеялся, представив, как со стороны смотрятся его колебания.

В кои веки представился случай малой кровью вытащить заложников, а он гадает, как это будет смотреться со стороны. Может, о ресторане и вовсе речи не идет... Но вряд ли Джокеру доставит удовольствие сидеть в Чайнатуане, под проливным дождем у тележки лапшичника. И в любом случае, если они сами выберут место, хотя бы будет уверенность, что туда некоторое время не доберется полиция.

– Альфред.

– Да, сэр.

– Мне нужен столик...

– Где изволите? «Тиффани»? «Метрополь»?

– Там, где я смогу поужинать с таким человеком, как Джокер. И, разумеется, где нас не побеспокоят.

Дворецкий изменил себе – вопросительно изогнул брови, и Брюс кивнул.

– Будет сделано, сэр...

«Интересно, если однажды я прикажу ему отыскать мне Голконду – он ответит так же?»

– Позволю себе заметить, сэр, что это довольно странная компания для вас.

– Я знаю... Но раз уж больше не с кем... – криво усмехнулся Брюс.

Он чувствовал себя идиотом, стоя в темноте на крыше, слушая, как хлопает плащ на ветру. Брюс Уэйн наверняка явился бы на свидание с букетом цветов, в щегольском костюме, но у Бэтмена свидания проходили совсем по-другому. В тишине и темноте.

– Привет, красавчик.

Он ждал, что Джокер явится через дверь. Но тот воспользовался пожарной лестницей, и накрапывавший весь вечер дождик ему явно не мешал. Сутулясь, он обошел Бэтмена по кругу и, явно удовлетворенный увиденным, кивнул.

– Прости за опоздание. Я так торопился, что забыл воспользоваться такси.

Бэтмен молча ждал.

– Поскольку здесь собрались образцы благородства города Готэма, – Джокер неопределенно пожал плечами, – то я даю тебе возможность отказаться.

Говоря это он, конечно, прекрасно понимал, что если Бэтмен здесь, он не откажется.

– Не хочешь? Ладно, мое дело предложить... Значит, ужинаем вместе в романтической обстановке, и все остаются довольны.

– Идем.

Бэтмен развернулся и направился к лифту.

– Ну что ты все время такой бука? – возмутился Джокер, догоняя его. – И куда мы идем?

– В ресторан.

Ну что тут сделаешь? Бронированный Мыш, кажется, решил сегодня поиграть в Сфинкса. Джокер поцокал языком, сокрушенно покачал головой и вошел в лифт следом за Бэтменом. Вот же – раз в жизни соберешься выйти в свет, и твой визави обязательно оказывается бревном бесчувственным!

Он подумал, не пустить ли слезу, но решил, что это будет уж слишком.

Альфред заказал столик в ресторане, о котором Бэтмен никогда не слышал. Он назывался «К.Р.И.Т.». Внутри оказалось практически пусто, не считая довольно странно выглядящей пары в углу и одинокой дамы, сидящей у стойки. Навстречу им двинулся высокий молодой человек, которого Джокер, повисший на руке Бэтмена к полному недоумению (когда только успел?) последнего, вполголоса оценил как хозяина заведения. Справедливо или нет – рассуждать было некогда, поскольку молодой человек вежливо поздоровался, выразил свою радость по поводу их присутствия в ресторане и спросил, на кого заказан столик. Бэтмен с минуту молчал, гадая, на кого же – зная Альфреда, тот мог очень своеобразно пошутить.

– Надо полагать, на Бэтмена? – усмехнулся Джокер.

И, представьте себе, оказался прав.

Обоих проводили за столик в нише, выдали меню, винную карту – и все без малейшего намека, что их вид вызывает удивление или негативные эмоции, словно хозяин (теперь и Бэтмен в этом уверился) жил в совершенно другом мире и никогда слыхом не слыхивал о бэтменах, джокерах и прочих неприятностях Готэма.

Их оставили одних.

– Чего ради ты это затеял?

Джокер нахмурился, откинул влажные волосы со лба.

– Паранойю необходимо лечить, – назидательно произнес он, только что пальцем не погрозил. – Быть может, я соскучился...

Теперь нахмурился Бэтмен, не сразу сообразив, что под маской – хмурься, не хмурься – не видно. Но собеседник все равно каким-то образом заметил его настрой.

– Ах, Бэтси, ну не будь ты таким занудой! Что, по-твоему, мне не может захотеться в ресторан?

– Со мной?

– Ну а с кем? Больше не с кем.

Бэтмен еле заметно вздрогнул.

– Я всего лишь имею в виду, что интересного собеседника и спутника в наше время так трудно найти.

Джокер невинно улыбнулся принесшему вино и свечи хозяину.

– Благодарю вас.

Он вел себя как на светском рауте. Он был безукоризнен, хотя Бэтмен прекрасно знал, что ему ничего не стоит устроить за столом форменное свинство. Джокер умел в восхищении замирать перед произведениями искусства и ругаться словно последний чернорабочий, носить даже настолько странную одежду с непринужденным изяществом и безбожно сутулиться.

Изначально Брюс не собирался заказывать еду, но с удивлением осознал, что голоден. Есть за одним столом с тем, кто при случае наверняка убил бы тебя – странно. К тому же, Бэтмен начал всерьез сомневаться, что Джокеру так уж нужна его смерть.

Его влекла не жажда наживы, не стремление к мести всему человечеству, не тяга к разрушениям. Ему, обладающему настолько своеобразным чувством юмора, богатым воображением, с этим странным мировосприятием – такому, как Джокер, было попросту скучно, и он развлекался на свой лад.

Интересного собеседника?

Молчащего, хмурого зануду-Мыша, по его собственному определению?

Да нет.

Дело не в беседе...

Джокеру отчаянно хотелось бы узнать, кто он такой. И он надеялся, что эта встреча прольет хоть какой-то свет на личность Мстителя в маске. Вот это походило на правду.

– Мне кажется, это больше всего смахивает на фарс.

– Фарс? Но жизнь чаще всего и есть фарс, – рассмеялся Джокер. – Глупый дешевый фарс, в котором участвуют такие же глупые и дешевые актеришки за редкими исключениями. Скажи, сколько раз тебе хотелось бросить все, послать Готэм и его жителей к чертовой бабушке? Каждый раз, когда в ответ на очередное благодеяние в тебя стреляют и объявляют охоту за тобой. Верно ведь?

Бэтмен смолчал.

И внешне остался спокоен, хотя слова Джокера задели его.

Тот же только теперь стянул перчатки и небрежно отбросил на спинку стула пальто, словно до того мерз.

– Ты, как и я, пария. Не такой, как преступники, которых преследуешь, совсем не похожий на ленивых, зажравшихся горожан. Тебе не безразлично. Тебе не все равно. И этим ты вызываешь у них восхищение. Ты непонятный, не такой, как они. И за это они ненавидят тем яростнее, чем активнее ты защищаешь их.

Сравнение с Джокером? Воистину, если это все, чего удалось достичь, стоит кое-что пересмотреть...

– Зачем ты говоришь мне это? Я не оставлю то, чем занимаюсь. Не расчувствуюсь, не стану плакаться тебе в жилетку... так зачем?

Джокер посмотрел на него как на идиота.

– Я и не жду ничего подобного. Я знаю таких, как ты, Бэтси. Вы до последнего вздоха верите людям, верите в людей, пока горите на кострах Инквизиции. Переубеждать вас – все равно, что вести полемику с Великой китайской стеной. Но... тебе не приходило в голову, что именно этим ты мне и интересен?

Подали горячее.

Джокер попробовал суп-пюре, вслух искренне восхитился им и воздал ему должное. На несколько минут воцарилась благословенная тишина. Бэтмен попробовал суп и вынужден был признать, что он и в самом деле неплох. Практически сразу подали следующее блюдо, и Джокер, старательно разделывая птицу, продолжил.

– Мне нет никакого дела до того, что за лицо прячется за этой нелепой маской, веришь, нет? Не веришь, – не давая ему времени ответить, резюмировал он. – Мне все равно, будь там хоть Президент. Мое любопытство возбуждает кое-что совсем другое. И ты знаешь, что.

В ресторан вошли новые посетители, и Бэтмен расслышал, как вдали завыла сирена. Время у них заканчивалось.

– Знаю, – полуутвердительно-полувопросительно.

– Знаешь. Но к чему все эти глупости? Мы здесь, свечи на столе, а мы разговариваем о каких-то дурацких высоких материях. Скажи мне, какие цветы ты любишь, например?..

– Каллы, – неожиданно для себя ответил Бэтмен. И разозлился.

Джокер смотрел на него, чуть наклонив голову. Внимательно смотрел – так, что под его взглядом становилось неудобно. И гнев Бэтмена как-то сразу улегся, вымещенный недоумением, заглавным чувством этого вечера. Он не понимал, что от него нужно этому фигляру, зачем они приперлись сюда и делают вид, будто просто двум старым друзьям приспичило поужинать в маскарадных костюмах, какого черта вообще происходит.

– Ты одиночка, Бэтси. Но это не твое, – внезапно сказал Джокер. – Тебе не нравится ночи напролет скакать по крышам, пугая воришек. Хочешь ты совсем другого...

– Что тебе за дело до того, чего я хочу? – скривил губы Бэтмен.

Джокер пожал плечами и доел десерт.

Облизнулся.

Лукаво взглянул на собеседника.

– А теперь, я думаю, тебе, как порядочному парню, следует заплатить за ужин и поцеловать меня на прощанье.

Бэтмен как раз взялся за счет (кто и когда успел его попросить и принести?), но заслышав последнее заявление застыл, недоверчиво глядя на Джокера. Шутит? По его виду не скажешь. И, зная его, скорее действительно не шутит. Старательно подбирая слова и сдерживаясь, Бэтмен поинтересовался, что за бред тот несет, радуясь тому, что маска скрывает его лицо.

– Ммм, – Джокер чопорно поджал губы. – Не думаешь же ты, что я отпущу заложников просто за какой-то ужин? Бэтси! Ты одинок. Я чертовски одинок. Давай повеселимся!

Несмотря на то, что ему очень хотелось размазать Джокера по стенке, Бэтмен едва удержался от смеха – настолько комично выглядел его собеседник. На мгновение он почти забыл, что тот держит в заложниках три десятка детей, что убил до уймы народа... Несколько секунд Бэтмен чувствовал себя как молодой, счастливый и... влюбленный Брюс Уэйн. Потом все вернулось на свои места.

– И после ты скажешь мне, где они и не будешь чинить никаких препятствий?

– Да.

Так просто.

Но почему – именно так?

Бэтмен расплатился по счету и направился к задней двери, крепко стиснув узкую ладонь Джокера. Тот в притворном ужасе вырывался, но вполсилы, судя по всему, ужасно довольный новой игрой. Попавшийся на пути хозяин вежливо пропустил их, напутствовав указанием, что дверь открывается вовнутрь, и пожеланием хорошо провести ночь. Бэтмен скрипнул зубами.

Отблески полицейских мигалок метались по стенам.

Недолго думая, он крутанул Джокера, прижав к себе.

– Где дети?

Джокер помедлил, наслаждаясь моментом. Но не столько, чтобы Мыш взбесился.

– За Кингс Пойнт, на побережье. Играют в дартс.

Руки, без труда сжавшие его запястья надежнее любых наручников, жгли, словно огнем.

– Джокер...

– Это правда.

С минуту Бэтмен смотрел ему прямо в глаза, а потом коснулся его губ.

– Это – не поцелуй, – тихо пробормотал Джокер.

И очутился в эпицентре торнадо.

Как он там хотел?

Сначала – почувствовать, как сбивается его дыхание, ощутить всеми обнаженными нервами жгучее возбуждение, пусть скрытое проклятой броней, и – да, он точно знал – сухие, жесткие губы. Наверняка укусит: такие, как он, всегда кусают, рвут, стремясь подчинить, забрать целиком себе.

И было даже лучше.

Ярко. Дико. Прекрасно. Воля Бэтмена – и он разорвал бы Джокера в клочья.

А потом сам страдал бы от совершенного поступка.

Ах, Бэтси, как же ты предсказуем...

Они разошлись, и Джокер медленно слизнул кровь с прокушенной губы.

– Гэтсби-лейн. В самом конце стоит твой автобус, – хрипло проговорил он, и Бэтмен растворился в темноте.

– Беги-беги...

Джокер сумасшедшее улыбнулся.

Убегай, детка... Все равно ты мой, как бы далеко и надолго ни пропадал.

Рано или поздно.

Так или иначе.

Утром Рэндольф вошел в школу в сопровождении Лоры. Вчерашнее происшествие растаяло в его памяти, как дым. Он даже был в своем роде благодарен Джокеру, ведь если бы не вся эта кутерьма с захватом автобуса – стала бы Лора на него сейчас смотреть своими удивительными карими глазами и улыбаться – ему одному?

«Ты такой смелый...» – шепнула она поздно вечером, когда автобус остановился у ее дома.

И выскользнула в объятия встречавшей ее матери.

Когда на следующий день он сел рядом с ней в автобусе, она подвинулась.

А он почувствовал себя огромным, как статуя Свободы, и сильным, как Супермен.

август, 2008