– Айзек, я даже не спрашиваю, как это получилось. Я спрашиваю, как ты не досмотрел?

Ходжо демонстративно поморщился от хрипящего рыка президента и с искренним сожалением в голосе признал:

– Напомню, Артур, что мы имеем дело с проектом в высшей степени уникальным, и предусмотреть все девиационные аномалии его развития просто не представляется возможным.

– Столько денег, Айзек, угроблено на твои гребанные исследования не для того, чтобы ты грузил меня заумными словами. Он же рос у вас там под лупой, вы каждый сантиметр его тела облазили, как получилось, что никто не досмотрел, что он – баба.

– Во-первых, не баба, а я надеюсь, все-таки еще девица. Во-вторых, видишь ли, Айзек, имеющиеся в наличии первичные половые признаки мужского рода здорово сбили нас с толку, а?

Ходжо неожиданно весело подмигнул боссу, похоже, нисколько не опасаясь срыва с его стороны. Видя, что доктор сделался благополучно недосягаем для хозяйского гнева, Артур Шинра шумно выдохнул в бороду и тоже немного расслабился.

– Что ж, – гулко произнес он себе под нос, – по меньшей мере это объясняет, почему он такая блядь.

– Не объясняет, – среагировал на знакомое слово доктор. – Его сексуальность в любом случае проявилась много раньше положенного.

– Да молчи уже, педофил, – незло одернул его Артур. – Скажи лучше, можно как-нибудь переделать его обратно?

Ходжо нахмурился, почесал нос, потом подбородок.

– Честно тебе скажу, не уверен. Полагаю, нам в целом следует называть теперь мальчика «оно» и рассматривать, как полноценного половозрелого гермафродита с рабочей функцией самовоспроизведения. Видимо, генетическая программа, заложенная в клетках Дженовы, заставляет его искать идеального партнера для размножения и продления рода. Чтобы он не нагулял недостаточно эффективного потомства, его организм приостановил развитие женских органов и сохранял их в состоянии покоя. А теперь он, очевидно, нашел подходящего партнера.

– Не мудрено после того, как он перетрахал все живое и подвижное в этом здании, – Шинра шумно отпил зеленого чаю из высокого антикварного стакана.

– Не обижай мальчика, Артур. Ты и сам в числе прочих был вполне доволен таким положением вещей.

– Айзек, не начинай! Ты лучше скажи, что мне теперь делать, когда у меня военный генерал – баба?

– Не исключая возможности, что выполнив функцию воспроизведения, Сефирот может вернуться к прежним более андрогинным параметрам. Но гарантировать не могу.

– Дерьмо, Айзек.

– Я сам расстроен. Конечно, учитывая его ориентацию, внуки будут для меня приятным сюрпризом, но все же я предпочел бы видеть его в качестве отца. Мне всегда нравилось, что он мальчик.

– Мальчик, девочка… Я старый человек, я потом и кровью создавал эту корпорацию не для того, чтобы у меня парадом командовала баба. Телка с Масамуне и сиськами. Во главе армии! С выменем, с ПМС каждый месяц! Баба!

– Знаешь, Артур, я, может быть, как ты говоришь и педофил, но я хотя бы не шовинист. Это старомодно.

– Я и есть старик.

– Ну не надо так, Артур.

– Ты и сам уже считай скоро дед.

– Артур!

– Правда, глаза колит? Ты хоть знаешь кого он, наконец, выбрал?

– Предполагаю.

– И как?

– Ничего.

– То есть тебя устраивает.

– Скорей устраивает, чем нет. Могло быть хуже. Только молоденький очень.

– Как хоть звать.

– Захария Фейр. Тоже Солджер.

– Бабы падки до военных.

– Всегда так было.

– Всегда.

– Айзек, я его… ее, пожалуй, уволю.

– Артур, ты, главное, не заводись, не спеши с решением. Декретный отпуск, туда-сюда. А там посмотрим. В конце концов, у него же может родиться мальчик, я еще выращу тебе генерала. Не переживай.

– Айзек, знаешь что?

– Что?

– Ты самый долбанутый отец, какой только может быть.